И как же все это называется? А все тем же словом "жизнь". На взгляд бабы Ани - это подделка под настоящую-то жизнь. Сплошная бумага. И чтобы она, баба Аня, на это когда-нибудь пошла? Да никогда и ни за что. Ни за какие деньги!
Прошлое она прошлым не называла, говорила вместо того: "при царе", "при Колчаке", "при Сталине", "при Горбачеве", а вот уже и "при Ельцине". Не потому так говорила, что признавала или не признавала эти имена, но так удобнее было. К тому же надо хоть на что-то эти имена употребить.
Ну а если люди все-таки чувствовали в себе что-то божественное, так именно потому, что помнили: у них есть прошлое. Никто, кроме человека, своего прошлого не знает - ни собака, ни кошка, ни лев. Все знают только настоящее. Никто из них ни Бога не знает, ни молитв, к Богу обращенных. Будущее тоже для всех этих тварей не существует.
Впрочем, Бога не было и для власти. От века так. Цари, что и говорить, молились исправно, без Божьего имени - никуда ни шагу. А на самом-то деле все знали, что царица Екатерина мужа своего убила. И что? Это ей нисколько не помешало царствовать, прослыть Великой, быть и днем и ночью окруженной великими же льстецами, подхалимами, да и учеными людьми.
В избе у старух радио говорило день и ночь, под этот говор-разговор и спалось лучше. Не то чтобы они внимательно свое радио слушали, но иной раз что-то до них доходило. Песенки разные, политики разные, разные театры.
Старушки ни слову из услышанного не верили. Да и трудно было поверить, будто Россия как была, так и будет. Дескать, Россия и не такое переживала, значит, и это переживет! Спрашивается: как переживет без собственного-то народа? От кого власть будет кормиться? От самой себя, что ли? Города кормиться от кого будут? Служащие - от кого? Друг от друга, что ли? Это немыслимо...
Какие песенки ни пой, какие танцы и пляски ни устраивай, без народа куда? В какое такое будущее?
Да, живут в избушке две старушки. Одной стукнуло сто, другой хоть и поменьше, однако тоже немало: шестьдесят три - разве мало? Конечно, известных имен у них нет и не было, но они, безымянные, горы зерна хлебного и крупяного наворочали, множество цистерн молока надоили, стада коров, овец, свиней и птицы на мясо произвели, штабеля льняного волокна вырастили (и голодное брюхо должно чем-то быть прикрыто), яиц куриных, утиных, гусиных короба уложили, короба лесных грибов и ягод насобирали. А сколько баба Аня на лесоповале свалила лесин? Сосен? Пихт? Да кто бы это все сотворил, когда бы не они? Никто бы не сотворил. Власти, что ли, постарались бы своими воровскими ручками-пальчиками? Нет, без народа страны нет. И настоящего, дельного дела нет.
Власти если что и могли - так это мужиков из народа посылать на войну: на одну, на другую, на третью, как им заблагорассудится.
Утром баба Аня проснулась, а внучка, баба Груня, и говорит:
- А знаешь, бабка Аня, какой нонче день-то? Какой особенный?
- А хоть бы и какой... Мне все одно. Праздник, чё ли?
- Когда хочешь знать, так и праздник. Твой. Тебе нонешним днем сто годов стукнуло - во как...
- Чтой-то шибко много. Шибко! Мне годов много лишку - это я знаю. Но что годов уже мне сто, то правда ли? Тебе-то я верю, а боле не поверю никому. Хотя бы и самой себе.
- Какая нашлась! Какая молодуха! Будто в прошлом годе я не говорила, что тебе - девяносто девять?!
- Все одно - не верится как-то...
- Не верится ей! Так ведь это зверям да еще домашней скотине тоже неизвестно - сколько кажной из них годов, а человек издавна приучен этакий счет вести.
- Да-а-а.... - задумчиво вздохнув, согласилась баба Аня. - Да... Бывает, бывает, что и сто. Случается. Хотя сказать - сильно редко случается-то...
- Слава Богу, что редко! - заключила баба Груня.
Конечно, она, что ни говори, была помоложе Ани, потому и печь топила, и щи варила, а летом от темна до темна огородом занималась. (Аня сколько могла ей на огороде помогала.) Мало того, Груня и дровишки колола топором-колуном. За мужика срабатывала - куда денешься, раз надо? Раз без этого нельзя? У них и пенсии были одинаковые, и не получали они свои пенсии по полгода тоже одинаково. Но считались они на деревне чуть ли не самыми богатыми: им чей-то внук, то ли Грунин, то ли Анин, каждый месяц присылал из города пятьсот рублей нынешними. Он дело свое вел в городе, говорили люди - дело огромное. Он эти пятьсот нынешними даже и в руках не держал , а распорядился своему бухгалтеру, бухгалтер и считал, и водителя отправлял с конвертом. На конверте написано: "От Андрюши!" Конверт из рук в руки передавался - если бы не из рук в руки, а через кого-то еще, сперли бы денежки. Факт сперли бы.
Тем же столетним бабы Аниным днем к бабкам пожаловали гости: Яшка Огородников, руководитель сельской администрации, с ним какой-то из райцентра. Пришли, поздравили бабу Аню со знаменательной датой, шапки сняли, за стол сели.
Яшка говорит:
- А теперь - самое время выпить. Поставьте нам ну хотя бы две поллитры!
- Еще чего! - сильно возмутилась баба Груня. - У нас нету. И не бывает сроду!
- Кто вам поверит? Нашли дураков! Вот кто-никто привезет вам дровишек либо камня угольного - вы чем расплачиваетесь-то? Наличными? - спрашивает товарищ из райцентра. - Вы с такими - как сказать-то? - с такими буржуазными, а еще с антинародными замашками далеко пойдете!
- Они богатые, - подтвердил Яшка. - У их наличность поболе, чем у нас с тобой. Им внук кажный месяц знаешь сколько присылает?
- Сколько?
- А пятьсот рублей, вот сколько. Нам с тобой такие деньги, такая безналоговая наличность и не снилась!
Товарищ из райцентра согласился: не снилась.
- Доведись мне, я бы с такими деньгами какое-никакое, но собственное дело открыл бы.
1 2 3 4 5