Н. вспоминалась любовь. Первая, рыженькая и довоенна
супруга возникала, будто было вчера, вторая, послевоенная, отодвигалась вдаль
и вдаль, теряя подробности, а главное, никогда не снилась. Во сне являлась исключительно рыженькая - прическа,
зеленые глазки, аккуратные грудки.
В
этой неразберихе с прошлым, с укорами товарищ Кротких в настоящем надо
было придумать что-то, что называется хобби, и Бахметьев К. Н. пошел
играть в домино.
Он на доминошников до
тех пор глядел с удивлением: кругом проблемы, у них же задача - загнать
партнера в безвыходное положение, в сортир загнать, в котором проблем нет
и не может быть.
Два года соревновался в
этом деле Бахметьев К. Н., приобрел авторитет в сборной трех корпусов А, Б
и В по улице имени композитора Гудкова, 11, дважды (с успехом) участвовал в
чемпионате дворовых команд, три раза получил по неизвестной причине в морду, столько
же и сам съездил кому-то (не помнит кому), но других забот у него и в самом деле
не стало, он тайно был доволен жизнью, хотя вслух и ругал жизнь нецензурно.

И тут оказалось: он-то, Бахметьев-то К. Н.,
- он снова в партии! Он не думал и не гадал, когда ему сказали:

- Бахметьев К. Н.! Так ты же давно уже наш! Придурка
строишь, будто не знаешь! Ты - с нами! Душой и телом!

- Ей-богу, мужики, не знаю! Это с кем же
есть? Кто такие вы?
- Мы
Память! Усек?! У нас таких, как ты, - подавляющее большинство!

Действительно, под стук костяшек нередко говорилось: кого
в будущем году надобно повесить, кого пожечь, кого выслать за городскую черту,
с какими странами порвать дипломатические отношения. Он все это в одно
впускал, в другое ухо незамедлительно выпускал, поскольку домино -
игра беспартийная, большинство голосов не имеет в ней значения: выигрыш-проигрыш на
голосование не ставится.
Мнилось ему
так, а в действительности большинство снова заговорило известным языком:
когда ты не с нами, значит, против нас!
И
еще спросили у Бахметьева К. Н.:
-
Газетку День читаешь? Внимательно?

- Мне подобная газетка не довелась...

- Доведется!
-
Нет, мужики, не для того выходил я из Ка Пе эС эС, чтобы войти в вашу Память! Мне
и на собственную память грех жаловаться!
-
А русский ли ты человек, Бахметьев Костя?
-
Всю жизнь был русским.
-
А мы сомневаемся. Сколько гоняли козла, не сомневались, нынче - пришло!

- Мне на ваши сомнения плевать и растереть! Или
русские лучше всех? По вас этого не видать!
-
А ты, гад, ты шибко хороший?
-
Я и не претендую!
- Научим -
запретендуешь!
- Не такие учили
- не научили.
- Может, ты
сознательно мечтаешь сделаться нерусским человеком? Таких, учти, народ
сильно не любит.
- А еще бывают
дураки дурнее дураков. Не встречали?
-
А я вот штаны спущу, а ты погляди: хороший я или - плохой? - отозвался самый
ретивый и начал расстегивать ширинку.
Разговор кончился,
и все на свете Бахметьеву К. Н. стало противным и отвратительным, он зачем-то и
еще спросил:
- А что, мужики?
Если по душам: или вам никому никогда не стыдно было быть человеком русским?
Никогда в жизни?
- Поговори у
меня! - замахнулся старикашка с костылем - костылем и замахнулся. По фамилии старикашка был
Семенов, по кличке Соплячок. С таким связываться невозможно, он сейчас начнет
орать, что Бахметьев К. Н. в немецких лагерях полвойны отсиживался, когда
другие на фронтах денно и нощно ковали победу.

Бахметьев К. Н. сам себе объявил: Дурак ты,
дурак и есть! - и умотался прочь с настроением хуже некуда.

А когда на другой
день Бахметьев К. Н. хоть и с опаской, а все-таки пришел погонять в домино,
ему сказали:
- Пшел вон,
сволочь! Отныне и навсегда обходи нас стороной!

И еще кое-что было сказано, и сказано к месту: два года
Бахметьев К. Н. гоношился с доминошниками, вот уже год, как сортирные комбинации снились
ему по ночам, пора было кончать.
Конца, покуда
ты жив, не бывает без начала чего-нибудь нового, и он отправился в районную библиотеку. Он
совершенно не помнил, когда в последний раз ему в библиотеке приходилось бывать.
Может, когда в индустриальном техникуме учился? Техникумовской ему хватало, о
существовании подобных учреждений и еще где-то ему известно не было. Он стал
вспоминать названия книг. Вспомнилась Война и мир. Он ее не
читал, но знал о Наташе Ростовой, о князе Андрее Болконском из политбесед политрука на
фронте. Тогда же он поклялся: живой останусь - прочитаю Льва Николаевича! Живой
остался, а святую клятву забыл. Однако лучше поздно, чем никогда! - правило
известное, и библиотечных лет у него было почти три. Книг за эти годы он прочел
тьму тьмущую, читал денно и нощно - ежели в одной руке ложка, то в другой книжка.
Его фотографию вывесили в районной библиотеке: Бахметьев Константин Николаевич, ветеран-пенсионер, наш
верный читатель. Книги сдает исключительно в срок и даже досрочно. Еще
что-то было написано машинкой под его фотопортретом, он книги читал, читал,
читал, и все чаще приходила ему мысль: что бы такое сделать в результате чтения?
Не обязательно что-то очень государственное, не обязательно очень общественное, но
что-нибудь исследовательское. Что-нибудь библиофильское, хотя бы и вовсе краткое
- на неделю-другую работы.
И
что же пришло ему в его голову?
Ему
пришло: проработать литературу на предмет Бахметьевых.

Иначе говоря, порыться в каталогах на букву
Б, выписать всех авторов под фамилией Бахметьев, составить обзор
их жизнеописаний и произведений, напечатать тот обзор на машинке в трех
экземплярах, переплести в картонные корочки и один экземпляр подарить районке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21