А вдруг это один из бурых волков, о которых говорила Мэгги? Сэм уже представлял грозные, истекающие слюной челюсти и светящиеся глаза — излюбленная картинка из ужастиков.
С другой стороны, она говорила, что волки осторожны. Шнырять прямо под ногами у человека — это называется «осторожны»? Ведь Мэгги говорила…
Черные медведи! Это медвежонок.
— Боже милосердный! — простонал Сэм. У него под носом разлегся медвежонок, а с минуты на минуту из леса появится мамаша и разнесет его «ровер» на кусочки.
Небо затянуло облаками, и разглядеть что-либо в такой темноте было невозможно. Вдоль берега обрисовывался ряд коттеджей, западнее на фоне неба высились силуэты кипарисов. И все. Не исключено, что к нему из леса в темноте направляется все медвежье семейство.
Сэм вспомнил о фонарике. И тут же отвел эту мысль. Его мощности не хватит, чтобы достать лучом до кромки леса и высветить черную мохнатую « гору среди черных деревьев. К тому же нельзя допустить, чтобы его заметили. Он не знал, что у медведей сильнее развито — зрение или обоняние, — но рисковать не собирался.
Эх, жаль, не успел принять душ.
По пятам за этой мыслью шла другая. Хорошо, что Мэгги его сейчас не видит. Сейчас только ее насмешки выслушивать. Ей-то, может быть, такие встречи не в диковинку, но Сэм, хоть и не считал себя трусом, придерживался традиционных взглядов на крупных животных с длинными когтями и скверным нравом.
— Что ж, Кенеди, у тебя два варианта. Кого он хочет обмануть? Он не знает, что делать. Но звук собственного голоса помог прийти в себя. Собственно, если и был выбор, ни один из вариантов не казался привлекательным. Можно рвануть к дому, надеясь, что медведицы при выводке нет, либо сидеть в машине и ждать, когда она сорвет дверцу и наведет инспекцию. А поскольку при покупке четырехцилиндрового красавца противомедвежьи дверцы не оговаривались, этот вариант отпадал.
— Ну, ребята, я пошел, — заявил он, вооружившись фонариком, складным ножом и выдержкой. — Осторожно открыв дверцу, Сэм услышал писк. Писк? Кто-то возился у задней оси. А Сэм опасался, что его встретят рычанием. Тоненький жалобный голосок сбил его с толку. Забыв на мгновение о возможной опасности, Сэм нагнулся и присвистнул.
— Ну-ну, малыш. Экая ты кроха. Дай-ка взглянуть на тебя, пока мама не пришла и нас не отшлепала.
Гора с плеч. Итак, он чуть не умер от страха, испугавшись беззащитных детенышей.
Послышалось ворчание, потом поскуливание и снова писк. Тактическая ошибка. И как он упустил из виду, что, вполне возможно, все медвежье семейство — мама, папа и трое детишек — расположилось под его машиной. Сообразить, что такая груда медвежатины вряд ли разместилась бы под «ровером», ему было недосуг. Ему хотелось только как можно скорее дозвониться до местного природоохранного отделения. Первое, чему пришлось научиться, вступив в мир предпринимательства, так это искусству передачи дел из своих рук в чужие. И сейчас был самый подходящий момент.
— Ладно-ладно, ухожу, — бормотал он. — Вот я уже иду домой. Ни тебе, ни медвежатам твоим ничто не грозит. Я всю жизнь любил животных, честно. У меня даже мышеловку поставить рука не поднимется.
Сэм отступил еще на шаг, опасливо косясь на едва заметную бледную полоску сухой травы вокруг «ровера». Не успел он сделать и пяти шагов, как откуда ни возьмись выкатился маленький лохматый шарик и вцепился в его ботинок, силясь затащить его под машину.
— Что за черт!.. — Сэм отдернул ногу, но непонятное существо не сдавалось. Оно хотело играть. Щенок?
— Так ты собака! — обиделся Сэм, отдавая малышу на растерзание болтающийся язычок ботинка. Холодный пот постепенно высыхал. — Толстая, кусачая, визгливая, ничтожная псина. И Сэм Широко улыбнулся. Щенки были дикими, но переловить их труда не составило. В, этом возрасте любопытство сильнее страха. Вот мама — другое дело. Она пыталась обороняться, но без злобы — напасть не рискнула. Битый час Сэм заманивал ее в дом, но решающую роль сыграла не банка равиоли, изъятая из багажника, а то, что щенки, усаженные в коробку, были переправлены на кухню.
Бедная старушка совсем отощала, и выкормить выводок вечно голодных сорванцов ей было едва ли под силу. Но, несмотря на слабость, стоило ей увидеть своих малышей в большой коробке, которую Сэм выложил снятым с кровати покрывалом, она потеряла интерес к равиоли, осторожно забралась к ним и принялась их вылизывать. Только после этого она допустила их сосать.
Сэм не мешал. Он наблюдал за ними из противоположного угла кухни. Коробку он пристроил за печкой. Сейчас там холодно, но позже, когда он разожжет огонь, место будет подходящее.
Так он просидел минут сорок пять, даже не замечая, что от улыбки до ушей у него затекли скулы. Что он будет делать со всем этим семейством? Что он вообще знает о собаках? Придется учиться. Пригладив волосы и упершись руками в бедра, он склонился над коробкой, чувствуя, как растет в нем ощущение теплоты и покоя.
— И каким только ветром тебя занесло в эту глушь? — проворковал Сэм, пытаясь обнаружить хоть какой-нибудь признак породы. Тщетно. Судя по всему, собака была когда-то домашней, просто одичала. Щенки были маленькие и толстые, но определить их возраст, не зная, сенбернар это или карликовый пудель, не представлялось возможным. Состояние матери было куда плачевней. Каждый раз, стоило ему пошевелить рукой, она вздрагивала, словно знавала побои. Шерсть вокруг шеи была вытерта, выдавая следы ошейника; следовательно, либо ее прогнали, либо она сбежала.
При мысли, что кто-то мог обидеть такую славную псину, Сэм ощутил прилив гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49