Их слияние точно взрывом выбросило ее душу в стратосферу. Его ласки были нестерпимы, каждый взгляд, каждое прикосновение, каждая секунда казались вечностью. Но они безудержно стремились друг к другу. В застывшую тишину из груди Ром вылетело неясное певучее восклицание, вслед ему голос Кэмерона разразился хриплым торжествующим воплем. А потом он прошептал ее имя и щедро, сполна одарил ее.
Постепенно страстные и ласковые волны улеглись, по телу Ром разлилось спокойствие, она вытянула ноги на прохладном травяном ковре, чтобы ощутить весь мощный вес его тела. Пройдет это сказочное мгновение, и тогда они поговорят, а пока — блаженно растянуться и подставить обнаженные тела зеленоватым отблескам солнца — пусть творят свой упоительный танец. Пусть все замрет в экстазе, хотя бы на миг.
Через некоторое время она ощутила, что ей в бедро впивается камешек, но легкая боль была приятна, она отзывалась во всем теле воспоминанием о сладостной неповторимости этого часа. В разомлевшем мозгу появилась игривая мысль и вырвалась громким смехом.
Кэмерон перевернулся на бок и притянул ее голову к себе на плечо.
— Вот чего мне не хватало в этот миг, — промолвил он, — так это голого клоуна! Что тебя так рассмешило?
— Я думала о принцессе на горошине. Мне под левое бедро попал камень, острый. Интересно, дает ли это мне право тоже носить дворянский титул?
— Вряд ли.
— Странно. А я готова была поклясться, что меня по крайней мере посвятили в рыцари. — Она сладко потянулась, потом крепко обвила руками его талию. Он откинул прядь волос с ее лица и поправил:
— Точнее, тебя уложили в постель.
— Точнее, на траву, — парировала она с самодовольным грудным смехом.
Появился встревоженный отсутствием хозяина Мастерчардж, беспокойно перебирая ногами. Кэмерон вздохнул:
— Мне бы тебя похитить и унести в глубь темной чащи, чтобы быть наедине. А тут конь решил к нам присоединиться!
— Видно, проголодался. Что до меня, то я — точно, — объявила Ром. Подтянув колени, она извлекла из-под них камешек размером с каштан, подтащила к себе свои джинсы и засунула его в карман. — Сохраню его в книге воспоминаний, чтобы не позабыть тебя, — улыбнулась она с несколько наигранной веселостью.
— По-моему, это лишнее.
Она изогнула шею и лукаво взглянула на него. Он вернул ее голову в колыбель своего плеча. Ром и сама знала, что это лишнее, но надеялась, что не знает он.
— Ужели и впрямь ты такой незабываемый? Он скрестил ноги, движение это привлекло ее внимание; странно: вид обнаженного мужчины, лежащего на ковре из мха и травы, средь бела дня, в роще, показался ей поразительно естественным.
— Не пора ли нам поговорить, в том числе и о титулах? — спросил он.
«Давно пора», — подумала Ром, но ей вовсе не хотелось начинать неприятный разговор.
— Ну что ж, начинай, — неохотно молвила она.
— Эх ты, трусишка.
— Это точно, — быстро согласилась она.
— С чего же начать? С того самого дня, когда я увидел тебя, полуодетую, лежащей на берегу ручья? Знаешь, я тогда пообещал себе кое-что.
— Возможно, я пожалею о том, что спросила. Но все-таки: что ты себе пообещал?
— Тебя.
Ей стало обидно: будто она всего лишь очередной трофей. Она проглотила подступившие слезы и глубоко, прерывисто вздохнула.
— Так. Значит, теперь все свершилось, и я могу… — Ее голос сорвался на рыдание, и она уткнулась лицом в его плечо.
— Ты плачешь? — изумился он. — Ради Бога, к чему слезы, когда мы обо всем договорились?
Вскинув голову, она посмотрела на него сквозь блестевшие на ресницах слезы.
— Обо всем договорились! Хотелось бы мне знать, о чем мы, черт возьми, договорились! Да, тебе хорошо: ты пожелал — и добился своего. — Она не заметила его протестующего жеста. — Ну что ж! Молодец, поздравь себя и убирайся ко всем чертям! Я люблю тебя, пропади ты пропадом! И мы не договаривались, что я буду несчастна!
Кэмерон сел и в удивлении воззрился на нее.
— Ну, конечно, ты меня любишь. И это делает тебя несчастной?
Она вскочила на ноги и принялась подбирать свою разбросанную по берегу одежду. Мастерчардж пошел за ней и уткнулся мокрой мордой в голую спину. Она резко обернулась и оттолкнула голову коня:
— Отойди! Я не хочу играть!
Она просунула одну ногу в джинсы, но от волнения никак не могла надеть вторую брючину и от этого принялась прыгать на одной ноге, безуспешно пытаясь попасть другой в джинсы. Увидев, что Кэмерон трясется от беззвучного смеха, она опять села на землю, лицо ее задрожало от подступивших рыданий.
— Радость моя, не хватит ли клоунады? А то я никак не могу сделать тебе предложение. — Смех угас в его глазах, он потянул ее к себе и крепко обнял. — Ром, ты сошла с ума оттого, что призналась мне первая? И плачешь оттого, что сошла с ума? — С добродушным смешком он продолжал:
— Весьма вероятно, что через несколько лет совместной жизни мы оба рехнемся, но я бы попробовал, если ты не против.
— Ты смеешься. — Она всхлипнула и недоверчиво посмотрела на него. Потом с растущей надеждой спросила:
— Ты не смеешься? Ты серьезно… насчет предложения и… и совместной жизни и всего такого прочего? — Она всхлипнула и рассеянно пошарила по голому бедру в поисках платка. Кэмерон достал ей платок из кармана своей валявшейся рубашки. Она продолжала:
— Если ты любишь меня, то скажи, скажи мне это, ради всего святого!
— А ты мне не скажешь, что ты думала о моих намерениях все это время? Неужели ты полагаешь, что я столько времени гонялся бы за тобой, если бы у меня не было серьезной цели? — Он тихонько тряхнул ее и снова нежно обнял. — Любовь моя, соблазнителю плевать на то, что у его жертвы астигматизм, тем более — на ее детские переживания, обиды и горести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49