— Сейчас увидишь. — Одной рукой он скользнул к ее груди. Она шумно втянула воздух сквозь зубы, облизала губы и откинула голову ему на плечо. Он стал расстегивать ее кофточку, и ей пришлось удерживать себя лишь от того, чтобы не помогать ему. Ей хотелось убрать все преграды между их телами. Легкий ветерок коснулся ее обнаженной кожи. Кэмерон взял в ладони ее груди и смотрел — она это знала — на то, как мягкие их кончики быстро собирались в горделивые манящие пики.
Жеребец пошел медленно и плавно; почувствовав, как бедра Кэмерона напряглись, она догадалась, что он направляет коня только ногами. В зеленом безветрии было трудно дышать. Крепкое тело Кэмерона, легкое соприкосновение теплого воздуха с оголенной грудью, к тому же усыпляющее покачивание на огромном жарком звере — всего этого было достаточно, чтобы ее разум захмелел. Она глубоко вдыхала острый аромат сочных и прохладных вечнозеленых деревьев и прислушивалась к дикой музыке, неистовствующей в горячей крови.
Накрыв большой рукой ее чуть выпуклый живот, Кэмерон притянул ее к себе вплотную. Она остро ощутила легкое волнение его твердых мышц, а когда жеребец остановился у травянистого берега ручья, она с тревожным чувством ждала неизбежного. Кэмерон слез первым и протянул ей руки, она с готовностью прильнула к нему. Жара и запах огромного животного подавляли ее; даже когда жеребец отошел к лужайке сочной травы, ей не стало легче. Каждым нервом она чувствовала мужественную близость Кэмерона.
— Кэмерон, — глухо прошептала она. Он приложил палец к ее губам, покачал головой, увлек ее на постель из мягких трав, приподняв свисшую до самой земли ветку болиголова, открывшую вид на резвый ручеек. Не говоря ни слова, он опустился подле нее. Ром глядела ему в глаза, и все представлялось ей как в замедленной съемке, точно балет на воде или цепь сновидений. Одним движением он спустил рубашку с ее плеч и принялся расстегивать розовые джинсы; Ром закрыла глаза и нервно сглотнула. Кэмерон снял с нее последнюю одежду. Прохладная и влажная земля невыносимо волновала, возбуждала ее разгоряченное тело.
— На любезность отвечают тем же, — низким голосом заметил он.
— Ты хочешь сказать… — Она широко открыла глаза.
Улыбка Кэмерона звала к наслаждению.
— Я хочу сказать, что один из нас одет несоответственно ситуации. — Он взял ее руки в свои, поцеловал каждый ноготок и приложил их к своей рубашке.
Дальше все пошло на удивление легко: она с жаром принялась расстегивать пуговицы, спустила с его плеч мягкую ткань, склонилась к его гладкому мускулистому торсу в обрамлении зелени и нежно припала губами к плоскому мужскому соску.
— О-о, благие небеса, — простонал Кэмерон, и она ощутила, как трепет пробежал по его телу. Ром сдернула с него рукава рубашки, от нетерпения движения ее были порывисты и резки. Она прижала его к мшистой постели.
— С чего начать — с ботинок или с брюк? — спросила она неровным шепотом. Удивительно, столько раз писала обнаженную мужскую натуру, а раздевать, оказывается, совсем другое дело!
— Сначала ботинки, — тяжело выдохнул он, — впрочем, если ты не поторопишься, джинсы порвутся сами. — Он сбросил ботинки один за другим, снова лег и выжидательно поглядел на нее. За те секунды, что он снимал ботинки, ее вдруг покинула смелость, она села рядом с ним, скромно сжав колени, и запустила руки в темное пламя волос.
— А дальше надо?
— А ты не хочешь?
Она закрыла глаза: никогда не хотелось ей ничего больше, чем любви Кэмерона Синклера в этот миг. И ясно, что его желание столь же сильно. С лукавой улыбкой она потянулась к его пряжке и сказала:
— За женщину никто не сделает ее работы. И снова ее поразила его ослепительная красота. Стягивая с его длинных мускулистых ног джинсы, она упоенно любовалась им. Положив ладонь ему на колено, она провела другой рукой вверх к ярко выделяющимся волосам на внутренней стороне его бедра. Он томительно вздохнул, тотчас потянулся за ее руками и опрокинул ее на себя.
— С художниками вся беда в том, — проворчал он, — что они считают главным делом созерцание.
— Очень важно изучить изображаемый объект, — напомнила она лукаво.
— У меня вечная тяга к знанию. Я просто жажду познавать. — Его взгляд жарким светом облил ее светлокожее тело, потом он медленно, наслаждаясь каждым мгновением, переменил положение, опустил Ром на траву и перекинулся через нее. — Я, кажется, уже близок к познанию своего… объекта — в библейском смысле, — проговорил он.
Словно легкий ветерок, колыхавший кружевной болиголов, скользил его взгляд по ее груди, по тонкой талии, потом неторопливо спустился к едва заметной выпуклости живота. Его глаза потемнели, зрачки расширились, теперь их окаймляли лишь тонкие золотые кольца. Он не трогал ее — не трогал, пока не насмотрелся. Каждой клеточкой своего существа Ром осознала свою прелесть и благодарила Кэмерона за то, что он дал ей познать собственную красоту. Он такой величавый, его тело безупречно… Для него ей тоже хотелось быть совершенной.
Он не спеша склонился над ней и поцеловал. В этом нежном поцелуе почти не было страсти, но она невольно затрепетала, ощутив волнующее напряжение его тела. Его язык коснулся ее шеи, она выгнула ее, запрокинув голову на упругую землю, и дала ему губы. Он разливал свои томительные поцелуи по всему ее телу, задержался на груди, затем стал ласкать прохладную талию. Затаив дыхание, она стонала от жажды его любви, но он не торопился. С умопомрачительным вниманием он воспламенил каждую точку ее тела, прежде чем удовлетворить ее мольбы. Когда он наконец упал в ее объятия, она была на пороге безумия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49