Да, она совершила непростительную ошибку, остается только оправдываться и надеяться, что он услышит ее.
— Я знаю, что такое любовь. Любить — значит не жить, когда тебя нет рядом, радоваться при звуке твоего голоса, согреваться от твоей улыбки, чувствовать твою боль, — произнесла она на одном дыхании.
— Даже зная, что я презираю тебя? — Он бросил вызов, будто острым ножом разрубив ей сердце, стремясь ранить ее так, как она ранила его.
— Даже тогда, я ведь знаю, что ты меня любишь, — сказала она в замешательстве.
Он отпустил ее и повернулся к темной глубине окна.
— Разве? Как может быть любовь без доверия? Я не верю тебе, Таша, и вряд ли когда-нибудь поверю.
Она еле удержалась на ногах, бессознательно прижав руку к животу.
— Это означает, что тебе нужен развод? — спросила она еле слышно.
Он обернулся, и от его застывшего лица, напоминавшего маску, у нее по спине пробежал холодок.
— Это было первым моим порывом. Я хотел убраться от тебя подальше. Но потом вспомнил о ребенке.
Комната поплыла у нее перед глазами, показалось, что она теряет сознание.
— Ты отнимешь у меня ребенка? — Она не верила своим ушам.
Полный отвращения взгляд дал ей понять, как она ошиблась на его счет.
— Бог мой, ты полагаешь, я на такое способен?
У нее упало сердце. Она, конечно, знала, что нет. Просто думать сейчас была не в состоянии.
— Прости, я…
Чейз перебил ее робкую попытку извиниться.
— Я придерживаюсь мнения, что ребенку нужны оба родителя, — сказал он, и Таша затаила дыхание.
— Ты хочешь сказать, что мы останемся вместе ради ребенка? — спросила она осторожно.
— Я не собираюсь отказываться от моего ребенка. И буду бороться, если потребуется, — подтвердил он спокойно.
— А я? — Она знала, что тоже будет бороться и победит. Принимая во внимание ситуацию, суд, скорее всего, будет на ее стороне, но это еще больше разозлит Чейза.
— Я отдаю себе отчет, что, если хочу ребенка, придется взять и тебя. Я готов к этому, но брак останется чистой формальностью. Ты будешь всем обеспечена. Не волнуйся, получишь свои денежки. Назови любую сумму, за которую ты с ребенком останешься здесь. Думаю, обмен честный. Открытый чек за моего ребенка.
Таша знала, что не должна спускать ему это оскорбление. Однако выбор невелик. Если она уйдет, то почти не будет видеть его, если останется, подвергнет себя мучениям.
— Не стоит решать прямо сейчас, — заявил Чейз, вглядываясь в ночь. — Подождем до завтра.
Она не осознавала, что все решила, пока не услышала свой собственный голос.
— Я остаюсь.
Потом Таша спрашивала себя, не спятила ли окончательно, добровольно обрекая себя на муки. Но другого выхода не видела. Не хотела забрать ребенка и потерять Чейза. Хотела их обоих.
Чейз обернулся к ней с хмурым смешком.
— Так я и думал. — Он направился к двери. — В таком случае я перееду в свободную комнату. — И оставил ее одну.
Упав в кресло, Таша откинула голову на подушку. Она вся дрожала от множества ран, полученных за один вечер. Это напоминало дурной сон, от которого не так-то просто очнуться. Сердце ее кровоточило. Но брезжил еще слабенький лучик надежды: Чейз не сказал, что больше не любит ее.
Она сознавала, что очень обидела его и потеряла его доверие. А ведь брак в основном строится на доверии. Почва ушла у нее из-под ног, и непонятно, обретет ли она ее когда-нибудь снова. Но будет стараться, потому что чувства ее еще живы. Она слишком любит Чейза, чтобы так просто сдаться.
Глава 6
Если у Таши и оставались сомнения насчет истинного смысла слов Чейза, очень скоро они улетучились. Таша с ним практически не встречалась. Спал он, как и решил, в комнате для гостей и уезжал на работу чуть свет. Смириться с этим было трудно: она привыкла чувствовать его тепло и каждую ночь безуспешно боролась с бессонницей.
Аппетит у нее пропал, но ради ребенка она заставляла себя питаться. В довершение ее страданий именно в этот период у нее начались головокружения и тошнота по утрам. И не только по утрам.
Наступило ужасное время. Таша и не догадывалась, что можно чувствовать себя так одиноко, пока Чейз не вычеркнул ее из своей жизни. С работы домой он возвращался поздно вечером, предусмотрительно пообедав где-нибудь в городе, и углублялся в бумаги до глубокой ночи. Если они случайно сталкивались, вел себя вежливо, но холодно и отстранение. Она терпела, считая, что у него есть право злиться, и не теряла надежды со всем справиться.
Лишь однажды она попыталась разрушить воздвигнутую им стену. Обычно по воскресеньям Чейз отдыхал, взял за правило никогда не брать работу на дом, и раньше они чудесно проводили выходные.
Таша не ждала, что так будет и в это воскресенье, но и не думала, что он на целый день зароется в свои бумажки. Понимая, что она неприятна ему сейчас, Таша не могла не беспокоиться о нем. Пусть сколько влезет наказывает ее, но не в ущерб же своему здоровью! — злилась она. Именно беспокойство заставило ее войти к нему в кабинет.
Он обернулся, и она заметила синяки у него под глазами — верный признак усталости.
— Ты слишком много работаешь, Чейз. Там показывают фильм, тебе он понравится. Пойдем посмотрим, — предложила она с надеждой в голосе. Только бы он дал ей шанс, и они преодолеют все сложности.
— Я очень занят, — резко сказал он и снова уткнулся в бумаги на столе. Ее глаза наполнились слезами.
— Тебе так трудно посидеть со мной немножко? Я скучаю по тебе, — призналась она дрожащим голосом.
— Не помню, чтобы я обязался развлекать тебя, — ответил Чейз, не поднимая головы.
— Хотя бы перестань работать. Я беспокоюсь за тебя.
Он будто продолжал выступление в суде:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44