Прислушавшись к их то затихающему, то возобновляющемуся спору, Джейн поняла, что Луиза старается убедить себя, что их дом на краю набережной уцелеет после шторма.
– Первое, что мы сделаем завтра утром, – пойдем и посмотрим, как он выстоял, – говорил Хэнк.
Луиза нервно засмеялась.
– Все будет в порядке. Я знаю. Все, кто строил на дамбе и на набережной, не могут ошибаться. Я имею в виду, что это самая дорогая часть недвижимого имущества в Челси, – сказала она, как будто для океана это имело значение. Вслед за этим почти сразу же следовал ее самый главный аргумент. Она хватала Хэнка за руку и начинала стенать о всех своих вещах, которые остались в доме.
Джейн вздохнула. Она очень переживала за Луизу и понимала ее беспокойство за свои вещи, но вместе с тем чувствовала, что бесконечные рыдания Луизы и необходимость постоянно ее утешать начинают уже раздражать. Конечно, мысли Джейн были заняты в основном Чарльзом, да и недавно поразившая ее мысль о том, что она может забеременеть, не улучшала настроения.
Она радовалась, что темнота в комнате скрывает ее озабоченность.
– Пойду посмотрю, как там Томми, – сказала она.
Она покормила его сразу, как они с Чарльзом вернулись. Тогда еще Чарльз растянулся на полу возле кушетки, а Том храбро ходил без посторонней помощи.
Джейн уложила его спать всего несколько минут назад, поэтому ее желание пойти посмотреть его было лишь предлогом. На самом деле ей хотелось побыть несколько минут одной, чтобы не нужно было улыбаться, разговаривать и выражать сочувствие. Она чувствовала какую-то боль внутри, и она никак не проходила.
Это стресс, решила она, или просто застарелый страх.
В комнате Томми она плотней укрыла малыша одеялом и проверила окно, выходящее на задний двор. Ветер сотрясал раму, и Джейн обнаружила, что через нее где-то просачивается вода. Она попыталась задвинуть шпингалет, который закрывал раму с двойным стеклом, но после нескольких попыток лишь сломала ноготь решила, что дерево разбухло от сырости. Надо будет не забыть сказать Чарльзу.
Глядя на спящего Томми и вспоминая обстоятельства его появления на свет, Джейн подумала, что может оказаться второй дочерью в семье Мартинов, у которой будет ребенок без мужа. Неужели есть какой-то ген здравого смысла, которого нет ни у нее, ни у Джесси. Вначале она поддалась обманщику Роберту, потом наблюдала, как Джесси сошлась с Джеком, потенциальным похитителем ребенка, а теперь занимается любовью с Чарльзом, совершенно не заботясь о последствиях. Если она забеременеет и родит ребенка, то навсегда будет привязана к Чарльзу. Она не сомневалась, что такой связи он хотел не больше, чем переспать с ней.
В сознании Джейн смутно возник образ жены Чарльза, а затем и его самого за ночь до похорон, когда она доставила жасмин и тюльпаны. Анна. Прекрасная, идеальная женщина, которую обожал Чарльз. Она навсегда останется образцом, с которым Чарльз будет сравнивать всех женщин. Никто никогда не мог и не сможет сравниться с ней. Чарльз потерял не только Анну, но и своего ребенка. Идеальная американская семья превратилась в американскую трагедию.
При мысли о многочисленных различиях между ней и Анной Джейн съеживалась от сравнений не в свою пользу. Анна не визжала бы как сумасшедшая на пляже. Анна была бы в шелку и кружевах, когда соблазняла Чарльза, а не в серой хлопчатобумажной рубахе. И наконец, Анна соблазняла бы в комнате, при свечах и романтической музыке, а не в кухне на стойке; и только она, Джейн, могла быть настолько охвачена страстью, что лишь несколько часов спустя вспомнила, что им нужно было предохраняться.
Вряд ли бы так поступила прекрасная, идеальная женщина, подумала она про себя. Никаких шансов заменить эту идеальную женщину у нее не было, пришла она к заключению. То, что у них было с Чарльзом – это несколько мгновений горячей, сумасшедшей страсти. Так же было и у Джесси с Джеком – она не планировала заниматься с ним любовью, но одно привело к другому, а потом уже было поздно. В то время Джейн считала, что Джесси выглядела пятнадцатилетней девчонкой, застигнутой неистовой страстью на заднем сиденье машины.
Она оставила дверь в комнату Тома приоткрытой и вернулась в гостиную.
– Джейн, где же, черт возьми, свечи? – крикнул Чарльз из кухни.
– Это похоже на тебя, Хэнк! – рассмеялась Луиза.
– Это потому, что ты всегда все переставляешь, – заметил Хэнк, чувствуя облегчение от того, что разговоры о том, устоит ли их дом при шторме, на время прекратились. Он взял на пробу чайную ложечку чилийского соуса. – Например, ты переставила все специи, и я не мог найти новую банку с порошком чилийского соуса.
– Его было достаточно еще в старой банке, – сказала она, помахав рукой около рта, как если бы она попробовала чересчур острый соус, и отпила глоток вина.
Джейн улыбнулась. Как ей бы хотелось, чтобы у них с Чарльзом состоялся хотя бы один размеренный, спокойный и непринужденный разговор.
– Мне лучше пойти и найти свечи, а то он разнесет всю кухню! Я сразу же вернусь!
В кухне были выдвинуты все ящики шкафа, и Чарльз уже принялся искать в горке.
– Одна рядом с холодильником, – спокойно сказала она.
– Почему ты не сказала мне об этом, когда я пошел на кухню?
– Потому, что ты меня не спрашивал! Чарльз глубоко вздохнул, спорить ему не хотелось. По крайней мере, намекнула бы, подумал он. У него не было никакого права винить ее за то, что они находились в Челси, или за свой страх, что она значила для него больше, чем любая другая женщина, и разумеется, за шторм. Даже несмотря на свое раздражение из-за того, что Хэнк и Луиза оставались у них на ночь, он должен был признать, что ему нравилось положение, в котором очутились он и Джейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79