Но не думаю, что ошибаюсь с Джеком. Я бы с удовольствием попросил его поухаживать за тобой, но мне не представилось такой возможности.
– Папа, давай договоримся: я сама позабочусь о себе, – она прошла через комнату и взяла отца за руку. – Пожалуйста.
– Но...
– Тебе никогда не приходило в голову, почему мужчины женаты на тех или иных женщинах? Какая у них была на то причина? Я думаю, медленно продолжала она, чтобы отец сосредоточился и не пропустил ни слова, – что даже если человек постоянно находится у тебя на глазах, ты с ним работаешь бок о бок, видишь его каждый день и даже если это самый подходящий для тебя человек, то могут пройти годы прежде, чем возникнут романтические отношения. Нужно действовать очень осторожно. И никто со стороны не должен оказывать давление.
Шум гостей донесся до них, и улыбка появилась у отца на лице.
– Ну, знаешь, если ты ставишь вопрос таким образом, я вынужден согласиться.
Он встал и обнял ее.
– О, Эмили, поверь мне, я на все согласен, особенно сегодня вечером. Послушай, если я когда-нибудь дал повод подумать, что не люблю тебя всем сердцем или что предпочел бы иметь сына, то прости меня, прости, дорогая. Обещаю отныне не вмешиваться в твою личную жизнь.
– Спасибо, папа, – облегченно произнесла Эмили и тоже обняла отца. – И ты прости меня за несдержанность. Я знаю, ты хочешь мне только добра.
– Однако я уверен, что Джек Девон...
Она нахмурилась, хотя и поняла, что он просто дразнит ее. Хорошо ему говорить. Столько лет она просила его не вмешиваться, неужели он наконец решил оставить ее личную жизнь в покое?
– Я обещал, – он поднял руку и рассмеялся. Чуть позже ты поймешь, почему. Я уже говорил, что приготовил сюрприз.
– Давай не будем надолго оставлять гостей без внимания.
– Пойдем со мной, – услышала Эмили, входя в гостиную, и сильная рука ухватила: ее за локоть.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Джек повел Эмили сквозь толпу гостей, останавливаясь, чтобы поздороваться с коллегами и знакомыми, когда те проходили мимо. Он не отпускал ее руку, увлекая за собой в конец гостиной, к небольшому коридорчику, ведущему к задней лестнице.
– Что ты делаешь? – недовольно прошептала она, беспокойно оглядываясь по сторонам.
Не обращая внимания на ее протесты, Джек открыл дверь, жестом предлагая ей подняться по лестнице наверх. Они повернули направо и вышли в застекленную оранжерею, из которой открывался прекрасный вид на Чарлз-ривер и Эспланаду. Отец частенько летом приглашал сюда гостей, и Джек не один раз бывал здесь во время праздников Четвертого июля, наблюдая, как Бостонский городской оркестр играет «Увертюру 1812 года», а над рекой вспыхивают салюты в честь праздника. Но теперь стояла зима, с плетеной мебели убрали подушки, а стойки для цветов опустели: папоротники и фиалки унесли на нижний этаж, в тепло.
– Извини, что украл тебя у гостей, Эмили, но... – Джек повернулся к ней лицом. Глаза его сверкали решимостью. – Нам есть о чем поговорить. Не так ли?
– Тебе не следует рассказывать моему отцу о своей семье, – ответила Эмили, стараясь говорить как можно спокойнее.
– У меня есть на то причины. – У него на лбу залегли глубокие морщины. – Во-первых, я чувствую себя обманщиком, скрывая это от Ллойда. Если это когда-нибудь откроется, на его репутацию также падет тень. Представляешь его реакцию, когда он узнает, что один из его директоров, прокручивающий миллионные сделки, имеет темную семейную историю?
– Нет здесь ничего криминального. Твой отец мертв, а ты на него не похож. – Она успокаивающе положила руку на его плечо. – Послушай, Джек, если уж ты так стремишься рассказать ему об этом, я не стану тебя останавливать. Но, по моему мнению, его это не очень взволнует.
Он раздраженно вздохнул и, сняв ее руку, отошел и остановился у окна.
– Дело не только в этом, Эмили.
– Тогда что? Какие у тебя еще есть причины?
– Послушай, это касается меня и твоего отца. Он не отрывал взгляда от покрытой льдом широкой реки, чернеющей внизу под ними в февральской ночи. Желтые огоньки Кембриджа сверкали на дальнем берегу, составляя единственное освещение комнаты.
– Ты думаешь, что, если расскажешь моему отцу свою семейную историю, он не предложит тебе поухаживать за мной. Ты знаешь, как я не люблю его вмешательство в мою личную жизнь. Ты единственный холостой мужчина, оставшийся в высшем менеджменте компании, и ты считаешь, что если расскажешь ему свой секрет, то он сочтет тебя неподходящим для его малышки. И перестанет иметь на тебя виды.
– Ты просто читаешь мои мысли.
Она ободряюще улыбнулась ему.
– Очень мило с твоей стороны. Спасибо.
– Тут нет никакого героизма, я все равно так или иначе собирался ему об этом сказать. Джек пожал плечами, потом опустил голову, ища ее взгляд. – Я считал, что раз ты пришла с Рэндэллом, то лучше будет сказать твоему отцу правду прямо сейчас.
– Рэндэлла здесь нет.
– Да, но я узнал об этом, только когда вы с отцом уединились.
– Джек, – начала Эмили, осторожно подбирая слова, – Рэндэлл был единственной причиной, по которой ты хотел нарушить матримониальные планы моего отца?
– Я отвечу, если ты расскажешь мне, почему не привела его с собой на вечеринку. Грант Лоусон сказал мне, что с сегодняшнего дня ОБГ официально является новым клиентом «Винтерсофта».
– Это правда. – Эмили не смогла сдержать гордости. – Наша презентация на выставке и материалы, которые мы дали Рэндэллу, помогли ему убедить руководство ОБГ перейти с программного обеспечения «Эктона» на «Винтерсофт».
– Это твоя заслуга, – Джек улыбнулся, и глаза его просияли. Он не скрывал своего восхищения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38