Вот что нужно, чтобы окончательно испортить вечер.Хрупкая золотоволосая фея, словно сошедшая с какой-нибудь слащавой рождественской открытки. Мордочка удивленного котенка, повадки дружелюбного щенка. Широко распахнутые голубые глаза — сама невинность! И намертво приклеенная идиотски-блаженная улыбка.Боже, как он ненавидит оптимистов!— Добрый вечер, мистер Конвей! — бодро поздоровалась Эди, радостно улыбаясь новому клиенту.Конечно, бодро. И, разумеется, радостно. Иначе не умеет. А от этого ее «мистера Конвея» просто выть хочется!Конечно, официальное обращение — дань традициям клуба. Когда другие девушки называют Лукаса «мистер Конвей», ему это даже нравится. Как-то поднимает в собственных глазах. Но только не Эди! Господи помилуй, они же с ней ровесники! Хоть и выглядит она невинной девочкой.Сегодня Эди подобрала свои золотистые волосы и заколола их на макушке. Несколько прядей, выбившись из прически, обрамляли нежное личико лучистым нимбом. Этот нимб напомнил Лукасу о прерафаэлитовских мадоннах — такие же хрупкие фигурки, огромные голубые глаза, высокие аристократические скулы… И нежные губы ее, казалось, принадлежали не обычной женщине, а какому-то небесному существу, словно при рождении Эди коснулся ангел и отметил ее своим благословением.Где провела она свое детство и юность? Этого Лукас не знал, но не сомневался, что родом она из Волшебной страны, где эльфы бренчат на лютнях, а единороги повинуются девственницам, где человек человеку брат, где неведомо значение слов «подлость», «жестокость» и «предательство». Из страны, куда под страхом смерти воспрещен вход злобным циничным троллям вроде него самого.— Привет, Эди, — ответил он, споткнувшись на ее имени. Черт побери, даже имя ее лучится светом! — Ты что здесь делаешь? Я думал, ты работаешь только днем.— Подменяю Дорси, — улыбнулась она. — У нее сегодня какие-то дела.— А-а, понятно!Дела Дорси Лукаса совершенно не интересовали, а потому он сказал просто:— Мне «Танкерей» с тоником, пожалуйста!— Будет сделано! — отрапортовала она — как всегда, бодро и радостно.Лукас с трудом сдержал стон.А затем, не удержавшись, впился взглядом в ее изящные ручки, сноровисто порхающие над стойкой. Конечно, от Сладенькой Эди его тошнит, но, надо признать, дело свое она знает.— Спасибо, — поблагодарил он, потянувшись за бокалом.— Не за что, — лучезарно улыбаясь, ответила она.Сделав добрый глоток, Лукас поднял взгляд — и, к величайшему своему неудовольствию, обнаружил, что Сладенькая Эди по-прежнему торчит перед глазами. Ах да, она ведь из тех девиц, что любят — господи, помоги! — поболтать с клиентами. Лукас не собирался потворствовать этой мерзкой привычке, но вдруг, к большому своему удивлению, услышал собственный голос:— Как прошел день, Эди?Она, разумеется, просияла. Каким-то чудом Лукасу удалось не скорчить гримасу.— Просто чудесно! — с воодушевлением ответила она. — Только вот после обеда…— И что же после обеда? — покорно спросил Лукас.Хорошенькое личико ее омрачилось, и Лукас мысленно возликовал.— Я нарушила верность, — тихо и горестно призналась она.Ух ты! Вот это новость! Лукас уже готов был вскочить на стойку и исполнить победный танец, как вдруг вспомнил, что Эди некому изменять.— Погоди-ка. Как ты могла нарушить супружескую верность, если ты не замужем?Эди удивленно заморгала, а в следующий миг залилась краской, словно майская роза.— Да нет, не супружескую! Что вы! Такого я бы никогда не сделала! Я изменила своему парикмахеру.— Парикмахеру? — изумленно переспросил он. Она кивнула.— Мне очень нужно было подровнять волосы, а мой обычный парикмахер куда-то уехал. И я… — Она оглянулась направо, потом налево, чтобы удостовериться, что их никто не слышит, и понизила голос. — Я пошла к другому!— Э-э… понимаю, — соврал Лукас.— И знаете, что хуже всего? — добавила она, хотя он мысленно молил ее не продолжать. — Оказалось, что этот парикмахер стрижет лучше, и теперь я хочу и в следующий раз пойти к нему. Наверное, это просто нечестно. Прямо не знаю, что мне делать.— М-да, — вздохнул Лукас. — Представляю, как это отравляет твое безмятежное существование. Действительно, серьезная проблема!— Но в остальном день был просто чудный! — радостно сообщила Эди.— Эди, — спросил вдруг Лукас, — ты когда-нибудь просыпаешься в дурном настроении?— Никогда! — лучезарно улыбнулась она.— Почему?Она беззаботно пожала плечами.— Потому что это пустая трата времени.— Пустая трата времени? — недоверчиво переспросил Лукас.Она кивнула.Лукас отпил из бокала и задал следующий вопрос:— Слушай, а ты часом не инопланетянка?Она весело рассмеялась.— Да ладно, я никому не скажу! — уговаривал Лукас.— Нет, не инопланетянка, — добродушно ответила она.— Тогда, значит, ты из параллельного мира, — предположил он. — Ты вселилась в тело Эди Малхолланд, а настоящую Эди твои сообщники держат где-нибудь в космической тюрьме. И, держу пари, она просыпается в очень дурном настроении. Если просыпается вообще.Голубые глаза Эди весело блеснули.— Нет, я не из параллельного мира. Просто не вижу смысла поддаваться отрицательным эмоциям.Лукас изумленно уставился на нее.— Отрицательные эмоции, — провозгласил он, — это двигатель прогресса! Что бы мы без них делали? Всеми великими достижениями цивилизации человечество обязано отрицательным эмоциям!— Например? — с сомнением, но все равно чертовски бодро и радостно поинтересовалась Эди.Он на секунду задумался.— Ну, например, Римская империя. Римлян просто снедала жажда крови — вспомни все эти гладиаторские бои, игры со львами и прочее. И что же? Эти ребята создали великую цивилизацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85