— Уолли? — переспросила она. — Это ты? Что ты сказал?
— Я арестован, — повторил брат на другом конце провода. Его голос был далеким и слабым, без следа обычной самоуверенности.
— Что?! — воскликнула она, уронив тарелку обратно в мыльную воду. Теперь она слушала со всем вниманием. — Арестован? За что?
— Мой адвокат — в Гранд-Каймане до конца недели, — продолжал он, не вдаваясь в объяснения. — Немедленно приезжай и забери меня под залог.
— Забрать тебя под залог? — повторила она, все еще не в силах поверить в услышанное. — Но что случилось? В чем тебя обвиняют?
— Обвинение сфабриковано, — был мгновенный ответ. — Слушай, это сплошное недоразумение, не сомневайся. И все вскоре разъяснится. После чего я дух вышибу из полицейского управления города Клемента и истрачу компенсацию, проведя отпуск на Таити. Когда ты можешь быть здесь?
Сара потрясла головой, пытаясь осознать услышанное.
— Я не знаю. То есть сколько нужно денег?
— Сумма залога — пятьдесят тысяч долларов…
— Пятьдесят тысяч долларов!
— Но тебе нужно иметь с собой только десять процентов.
— Пять тысяч долларов? — выдохнула она, удивляясь способности произвести даже такое простое математическое вычисление.
— Ага, так сколько тебе понадобится, чтобы добраться сюда с этой суммой?
Может быть, ей удалось бы наскрести пятьдесят баксов, думала Сара, прикидывая состояние своей чековой книжки. Но пять тысяч? За кого брат ее принимает? За Нельсона Рокфеллера?
— Уолли, у меня нет пяти тысяч.
— Что ты хочешь этим сказать? Вернувшийся к нему апломб взбесил Сару.
— У меня нет пяти тысяч долларов, — повторила она медленно, как для маленького ребенка. — Ты прекрасно знаешь, что я не набита деньгами.
— Не говори ерунду. Всего пять кусков. Неужели ты хочешь сказать, что у тебя на счету нет такой малости?
— Конечно, нет.
Уолли помолчал, потом сказал:
— Они могут принять в залог недвижимость. Дом ведь принадлежит тебе, так? Ты получила его после развода. Просто подпиши залоговое обязательство.
— Уоллес Гринлиф, ты сошел с ума, если полагаешь, что я заложу свой дом, чтобы выкупить тебя. Ты даже не сказал, в чем обвиняешься.
— Я стою этих денег, Сара. Ты сама знаешь.
Сара была подавлена. Она хотела помочь брату, но как можно сделать это, не имея средств?
— Почему ты не позвонишь маме? — предложила она. — Мама так горела желанием вложить деньги в твои проекты. У нее должны найтись такие деньги, и она может перевести их по телеграфу.
— Нет, она вложила их в кафетерий, — сообщил Уолли.
— Ты забрал у мамы последний доллар ради этой безумной затеи?
— Это нельзя назвать последним долларом, — сказал он. — И между прочим, этот кафетерий даст огромную прибыль. Тебе следовало бы и самой вложиться.
— Ну ладно, Уолли, я уже сказала, что у меня нет свободных денег.
Что-то здесь не так, думала Сара. Братец не подарок, но при всех его недостатках в тюрьму его сажать как будто не за что. Хоть она иногда и готова была пожелать этого, но дурной характер не есть нарушение закона. Так почему же Уолли так упорно не хочет сказать, в чем его обвиняют?
— Скажи, за что ты арестован, — настаивала она. — Тогда я решу, могу ли рисковать домом.
— Сара…
— Уолли… — передразнила она его раздраженный тон.
Он издал громкий, озлобленный вздох, еще более несносный благодаря искажениям телефона.
— Недобросовестная реклама, — наконец сообщил он.
Сара нахмурилась.
— Недобросовестная реклама? Никогда о таком не слышала. Что это? Кажется, не очень страшно. Звучит как мелкое преступление.
— Так оно и есть.
— Тебе назначили залог в пятьдесят тысяч долларов за одно мелкое преступление?
Он снова вздохнул, на этот раз еще более раздраженно, и продолжал:
— Кроме того, мне инкриминируют недобросовестное ведение дел и коммерческое взяточничество.
У Сары заболело в животе.
— Эти обвинения выглядят более серьезными.
— Но это тоже мелкие преступления, — уверил ее Уолли, — как и большинство других обвинений.
— Большинство других обвинений? — повторила она. Его уклончивость начинала ей надоедать. — Уолли, не мог бы ты выложить все сразу?
— Ладно, ладно. Против меня выдвинуто тридцать семь мелких обвинений.
— Уолли…
— Но ни одно из них не будет доказано, — поспешил добавить он.
— А какое самое серьезное? — спросила она, боясь услышать ответ.
Он долго молчал, прежде чем ответить.
— Подкуп государственного должностного лица, — пробормотал он наконец. — Тяжкое уголовное преступление. Класс Д. Четырнадцать пунктов.
— Уолли, — несчастным голосом повторила она.
— Но все это сфабриковано, Сара, — убеждал он. — Клянусь тебе. Ты же меня знаешь. Я не мошенник.
Сара покачала головой, не зная, что думать. Брат совершил в жизни несколько глупостей, и она не удивилась бы, услышав еще об одной. Но подкуп? Государственного должностного лица, ни больше ни меньше? Это ведь явно через край. Способен ли он в самом деле на такое преступление? Неужели он действительно настолько глуп?
На этот раз вздохнула Сара — долгим утомленным вздохом. Она запустила руку в волосы. Вдруг вспомнился Гриффин, и она улыбнулась. Он же коп. Он должен знать, что делать. Он может помочь.
— Слушай, — сказала она Уолли, — я позвоню Гриффину и узнаю…
— Кому?
— Гриффину, — повторила она. — Гриффину Шальному. Это тот, э-э-э… мой друг, которого ты встретил у меня несколько недель назад. Он коп, и, может быть…
— Ах, вот оно что. Я знал, что уже где-то видел этого парня.
— Что?
— У меня для тебя новость, дорогая сестричка. Одним из копов, которые меня арестовывали, был твой хахаль.
— Что?
— Все время, пока он талдычил о моих правах и надевал наручники…
— Он… он надел на тебя наручники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51