Януш А.ЗАЙДЕЛЬ

МЕТОД ДОКТОРА КВИНА




Шум двигателей постепенно замер, и судно на воздушной подушке тяжело
упало на дрожащую поверхность океана. Только теперь, в возникшей тишине,
можно было услышать сглаженный стенами кабины плеск волн, разбивающихся о
борт. Водолет заколыхался под мерными ударами приливной волны. Сато
сманеврировал рулями, чтобы поставить лодку носом к берегу. Заворчал
вспомогательный двигатель. Косо торчащий вверх нос корабля медленно пополз
в сторону песчаного пляжа, ритмично подрагивая на короткой волне.
- Хватит, Сато! - сказал я, когда плоское дно зашуршало по песку.
Я снял туфли, подвернул брюки, вышел из кабины и быстро пробежал по
разогретой солнцем палубе, обжигающей босые ноги. Вода показалась приятно
холодной, хотя здесь, на отмели, она имела температуру остывшего супа.
Я обернулся. Сато махнул рукой и запустил двигатель. Судно сползло с
мели и медленно повернулось носом в сторону моря, показав лопасти винтов.
Двигатель завыл, лопасти дрогнули и размазались в серебристые кольца.
Лодка рванулась вперед и быстро набирая скорость помчалась почти не
касаясь воды.
Выйдя на берег я присел надеть туфли. Я еще не закончил, когда звук
работы двигателя слился с шумом моря и ветра, а водолет исчез за белыми
гребнями волн.
Жара, несмотря на позднее время, все еще ощущалась и только изредка
сглаживалась редкими порывами ветра со стороны океана.
Удивительно, но я почувствовал себя одиноко... Именно теперь, здесь,
на этом уединенном, но не безлюдном островке в южной части Тихого Океана.
После многих лет странствий в космосе, чувство одиночества было, как
минимум, неуместным. Там, на "Тритоне", нас было восемнадцать...
Сначала... Потом одиннадцать. Наше одиночество - одиночество космического
корабля, было не тем, которое я ощутил сейчас. Там, в пустоте, мы были
заблудившимися атомами мыслящей субстанции, отдельными личностями. Нас
было слишком мало, чтобы подчиняться законам статистики. Каждый что-нибудь
значил, у каждого было свое место... А здесь, растворенные в миллиардном
муравейнике личностей, мы были никем. Несколько десятков лет отсутствия
как бы затормозили наше развитие. Мы отставали... Первые дни мы были
сенсацией средних размеров - вот, вернулась еще одна из старых межзвездных
экспедиций. Не первая и не последняя, одна из многих.
Я встал и стряхнул с одежды белые песчинки. В нескольких метрах от
берега начинались заросли растительности, я двинулся вдоль них и скоро
обнаружил едва заметную тропинку, ведущую в глубь острова. Я направился по
ней, время от времени отбиваясь от возникающих перед лицом веток. "Это
где-то рядом", - подумал я.
Постепенно заросли поредели и превратились в достаточно запущенный,
но сохранивший следы ухода сад. Вдалеке виднелась освещенная косыми
солнечными лучами стена дома. Двухэтажное здание было построено в каком-то
смешном, архаичном стиле. Оно напоминало старинный, конца двадцатого
столетия, миниатюрный дворец. Посреди фронтальной стены выступал нарядный
портал с двустворчатыми дверями. Таких домов теперь почти не встретишь, но
этот, как мне показалось, был построен совсем недавно... Меня
предупреждали, что я не найду здесь ничего напоминающего о современной
технике и цивилизации, но такого я не ожидал.
- Это специальное заведение, санаторий или некий "психический
карантин" - сказал мне вчера полковник. Люди, которых ты там встретишь,
направлены для лечения нарушений психики, возникших из-за долгого
пребывания в космосе и на удаленных космических станциях, или после
сильных потрясений. Отрыв от современности, вместе с соответствующей
терапией - единственный способ помочь этим жертвам нашей цивилизации.
Сущность метода доктора Квина, который со дня основания руководит
заведением, состоит в изоляции пациента от проявлений современной жизни,
от фона, на котором возникла болезнь. В шестидесяти процентах случаев
метод дает удовлетворительные результаты. За время работы заведения, его
стены покинуло множество здоровых людей. Безнадежно больные через два-три
года отправляются в специальные клиники. Люди, с которыми тебе предстоит
встретиться, в основном представляют злополучные сорок процентов,
изменения их психики необратимы.
Разговор с полковником я вспомнил, пока шел по аллее в сторону дома.
Мне показалось, что в нескольких окнах мелькнули лица, быстро отпрянувшие
в темноту комнат. Кажется, долетевший сюда шум двигателя разбудил интерес
обитателей. Они должны здесь порядком скучать, и каждый новый пациент для
них - событие.
Я был прав, из боковой аллейки, навстречу мне вышел высокий рыжеватый
блондин. На вид ему было не больше тридцати лет.
- Привет! - сказал он так, словно знал меня много лет. - Вы к нам...
один... без сопровождения?
"Кажется, это ошибка, - подумал я, - надо было, чтобы меня привел
Сато."
Но в лице рыжего читалось не удивление, а скорее удовлетворение.
- Добрый день, - сказал я, нехотя подавая руку. - Как видите -
один...
- Значит, - обрадовался он, - только... для профилактики, да? - Он
прищурился и доверительно взял меня под руку. - Так же как и я. Извините,
я Линдгард. Оле Линдгард.
Он шел рядом и не демонстрировал желания оставить меня в покое.
- Игорь Крайс, - сказал я неохотно.
Оле вдруг остановился, чтобы через мгновение догнать меня одним
прыжком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15