Он пошел дальше.
Родители и Оливия весь вечер пытались прижать его к стене, но Уорс был тверд. Он до сих пор ничего не решил, и это на него не похоже. Слова «колебаться» не было в его словаре, но он не мог сказать «да» лишь для того, чтобы доставить удовольствие другим.
Несмотря на всю неловкость ситуации, она беспокоила его меньше, чем унизительное положение Молли. Когда Ева прогнала ее, словно служанку, Уорс пришел в ярость. Однако промолчал и теперь презирал себя за это. Но что он мог сказать? Да и зачем?
Его желание обладать Молли было так велико, что Уорс не мог думать ни о чем другом. В то же время он уже обжегся об нее один раз и не хотел заново пережить кошмар пятилетней давности. Так или иначе, если она в ближайшее время не уедет, ему придется нелегко. Господи, как ему хотелось поцеловать ее, приласкать…
– Забудь об этом, Кавано, – пробормотал Уорс. Он очень устал, и сейчас нужно лечь спать, чтобы на время забыться.
Он криво усмехнулся. С тех пор как Молли переступила порог его дома, его начала мучить бессонница.
Проходя мимо ее комнаты, он услышал какие-то непонятные звуки, остановился у двери и прислушался.
Приглушенные рыдания.
Уорс стоял как вкопанный, не зная, что делать, затем его рука сама потянулась к дверной ручке.
Она ненавидела их всех, особенно Еву.
Молли всегда считала себя терпеливым человеком, но с нее достаточно этих людей. Она не могла дождаться, когда уедет отсюда, чтобы больше никогда их не видеть.
Когда эта подлая бесцеремонная женщина выставила ее, словно старый ненужный хлам, она едва не начала собирать вещи.
Приняв горячий душ и забравшись под одеяло, Молли успокоилась, но ненадолго. Боль, отчаяние и гнев хлынули наружу потоком слез.
Ну, выставили ее из гостиной. Как будто она ожидала другого.
Да, ожидала.
Думала, что Уорс за нее заступится, и испытала горькое разочарование, потому что этого не произошло.
В конце концов, он больше остальных ждал ее отъезда. Терпел ее в своем доме только из-за болезни Максин.
Громко всхлипнув, Молли свернулась калачиком. Если бы только ей было все равно; что думает или делает Уорс. Если бы только ее не задело, что он не защитил ее от нападок своей матери.
Но ей это было небезразлично, и она чувствовала себя пойманной в ловушку. Семья Кавано причинила ей за всю жизнь больше вреда, чем кто-либо другой. Хуже всего то, что она хотела Уорса – единственного мужчину в своей жизни. И не могла им обладать. Что бы ни случилось, это не изменится. Даже время не властно над ее чувствами к нему. Но это вовсе не означает, что она когда-нибудь уступит своему желанию.
По возвращении в Хьюстон она начнет зализывать раны. Со временем боль немного утихнет. К тому же у нее есть Трент. Все эти годы он был для нее смыслом жизни. Он и работа. Это все, что ей необходимо для счастья. Ей не нужен мужчина, который позволяет своим родственникам ее унижать.
Ей нужно в первую очередь думать о Тренте и оберегать тайну его рождения. Эта мысль придала ей сил, и она, натянув повыше одеяло, попыталась уснуть.
Вдруг послышался какой-то щелчок. Словно кто-то повернул дверную ручку. Молли затаила дыхание.
– Молли!
Уорс!
Господи, что ей делать? Подавив панику, Молли промолчала, надеясь, что он поймет намек и оставит ее в покое.
Но ее замысел провалился.
Дверь распахнулась, и Уорс вошел в комнату. Сердце ее учащенно забилось, когда он остановился рядом с кроватью. Молли закрыла глаза, притворяясь спящей и надеясь, что он не станет ее будить. Вдруг, к своему ужасу, она обнаружила, что по ее щекам текут слезы. Почувствовав, что матрас рядом с ней просел, она открыла глаза и прошептала:
– Уорс…
– Тс-с, все хорошо.
– Нет, – прохныкала она, глядя на его лицо, освещенное огнем в камине.
– Ты права. – В «го голосе слышалось раскаяние. – Мне следовало кое-кого убить, включая себя.
– Я хочу уехать, – еле слышно произнесла Молли.
– Я тебя не виню, – ответил он, судорожно вздохнув.
Молчание.
– Тебе… тебе лучше уйти, – прошептала она.
– Нет.
Решимость, с которой он это сказал, потрясла ее.
– Я хочу на тебя посмотреть, – произнес он дрожащим голосом. – Ты даже красивее, чем раньше.
Опустив взгляд, Молли обнаружила, что ее груди набухли и соски проступали сквозь ткань ночной рубашки. Когда она вновь посмотрела на Уорса, то увидела, что его глаза горят желанием. Он протянул руку и, опустив бретельку ее рубашки, обнажил полную грудь.
Его дыхание стало прерывистым, и он на мгновение закрыл глаза. Если бы она позволила Тренту лечь в комнате Максин, у нее было бы веское основание положить конец этому безумию.
– Молли… пожалуйста, не прогоняй меня.
– Уорс, ты ведешь нечестную игру. – Она отчаянно пыталась остаться равнодушной к его мольбе, но чувствовала, как ее решимость постепенно ослабевает.
– Скажи, что ты меня не хочешь, и я уйду.
– Я тебя не хочу.
Уорс пристально посмотрел на нее.
– Это правда?
– Да… Нет… Я… – Она не могла продолжать, потому что его рука сжала ей грудь. С ее губ сорвался стон желания.
– Прости, Молли. – Он наклонился и провел языком по ее груди. – Я не могу тебя сейчас оставить.
В этот момент Молли поняла, что пропала. Она могла только лежать и смотреть на него, подчиняясь его воле. В конце концов, разве не этого она хотела с того самого дня, когда приехала сюда?
Это желание у нее в крови, и она никогда не перестанет хотеть Уорса. Сейчас ей представилась возможность заняться с ним любовью в последний раз, и она не станет ее упускать.
Молли дрожала всем телом, когда он приподнял голову и их глаза встретились. Сжав ладонями ее лицо, он хрипло произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33