– Чтобы сказать, что мы не можем встречаться даже как друзья? – Тиффани видела, как ему больно.
Она шагнула к нему. Протянула руки. Широко распахнула свое сердце.
– Почему ты хочешь, чтобы я ушла, Джек? Я не уйду.
Она взглянула ему в лицо, потом перевела взгляд на его тело.
– Нет – Он схватил ее за плечо, заставляя отвернуться. Но было слишком поздно.
Слишком поздно.
Потому что она уже увидела, и сердце ее сжалось от сострадания.
– Это неправильно. Это так неправильно, – прошептала Тиффани. При виде его ран она поняла, сколько боли и страданий ему довелось испытать.
Длинный тонкий шрам пересекал слева реберную часть и исчезал под мышкой. На теле не было ни грудной мышцы, ни соска. На слишком гладкой, слишком плоской коже возле шрама волосы росли неровно.
Тиффани машинально сделала шаг назад. Он отпустил ее плечо. Ей отчаянно хотелось заплакать. Но если она заплачет, он никогда ее не простит.
– Безобразно, не так ли? – От боли голос Джека неузнаваемо изменился.
Он надел рубашку, дрожащими пальцами застегнул ее на пуговицы и пристально посмотрел на Тиффани, сжав губы.
– Я попросил тебя уйти, Тиффани. Ты не должна была это видеть. Это не твое дело, а мое. Понимаешь?
Да. Теперь она поняла, что боль, которую он испытал, была гораздо сильнее, чем она себе представляла.
– Я не знала, что ты здесь, в ванной. Извини. – Она отвернулась. – Мне жаль. Мне так жаль!
– Да. Я думаю, что тебе жаль.
Тиффани сжала кулаки. Она не знала, что сделает, если сейчас потянется к нему, а он ее оттолкнет. А он имел полное право ее отвергнуть, не так ли?
Джек свирепо посмотрел на Тиффани. Угораздило же ее войти в ванную именно сейчас!
Ему не хотелось, чтобы она видела его рану. И не хотелось, чтобы она знала, как ему стало больно, когда она содрогнулась при виде его раны.
Тиффани была права. Он примирился не со всем, что с ним произошло. Джек только сейчас это понял. Но какая разница? Все равно слишком поздно.
Он по-прежнему жаждал Тиффани.
Она все время добивалась, чтобы он откровенно поговорил с ней. Но он не мог рассказать, что почувствовал, когда ему поставили этот диагноз. Разочарование, ярость и страх. Чувство утраты.
В тот вечер он пришел к ней в коттедж и наглядно увидел все, с чем должен был расстаться. Какая стена разделила его и Тиффани! Из-за его семейной истории, из-за болезни и многого другого.
Тогда Джек пробормотал несколько отговорок и ушел. Он позаботился о том, чтобы защитить ее от стресса и его уродства. Единственное, что он сделал правильно.
Он мог защитить ее снова. Ничего другого сделать не сможет.
– Твое дело – сторона, Тифф, и тебе не нужно было с этим сталкиваться. Ты не должна была видеть, знать…
– Что ж, я увидела. – Ее лицо было белым как мел. Она с трудом проглотила ком в горле. – Пожалуйста, скажи мне, Джек… Ты не заболеешь во второй раз? Тебе не придется пройти через это снова?
При виде ее тревоги у него дрогнуло сердце.
Если ты подпустишь ее к себе очень близко, она каждый день будет беспокоиться, что ты снова заболеешь.
– Нет причины думать, что болезнь вернется, но если бы это произошло… – Он вздохнул. – Мне пришлось бы иметь с ней дело.
– Один на один. – Тиффани подбоченилась. Она стояла перед ним в забрызганных грязью рубашке и джинсах, влажные, локоны обрамляли ее лицо и падали на плечи.
Он в жизни не видел никого красивее Тиффани. Она задрожала. Снова взглянула. на его грудь, теперь закрытую рубашкой.
Я не могу это сделать. Я не могу смотреть на…
Она покачала головой и отвернулась от него.
Джек тоже больше не мог на нее глядеть. Ему было слишком больно.
Он вышел из ванной и поднял с пола дорожный несессер.
– Я должен ехать, Тифф. До свидания. Он прошел мимо нее и вышел.
Глава 10
Ее родители вели за чаем разговор, восхищались заново покрашенным домом. Вероятно, Тиффани даже вступала с ними в беседу. Но она ничего не чувствовала и почти ничего не слышала. Она была потрясена.
В полном оцепенении посидев какое-то время за кухонным столом мамы и папы, она начала привыкать к тому, что увидела в ванной, и к тому, что Джекуехал.
Прошло еще несколько минут. Она поднялась, пробормотала какую-то отговорку, после чего прошла мимо внезапно замолчавших родителей и вышла из дома. Только тогда потрясение сменилось болью. Болью за Джека и гневом за него и на него оттого, что он не подпускал ее к себе, когда она могла ему понадобиться. Это задело ее еще сильнее после того, как она увидела его раны.
Вероятно, Тиффани не имела права сердиться, но она сердилась.
Весь день ее одолевала буря эмоций. Когда гнев прошел, ей стало еще тяжелее.
Позже, когда они с матерью работали в сыроварне, мама спросила, все ли у нее в порядке.
Тиффани подняла голову и печально посмотрела в ее добрые любящие глаза.
– Ты знаешь, верно? Что я люблю его. Что он уехал навсегда. Он скрывал от меня кое-что ужасное, мама. Не понимаю, как он мог так поступить.
Мать не стала просить объяснений. Просто крепко обняла Тиффани. Потом заговорила, ив ее взгляде и тоне были доброта и сочувствие.
– Я могла бы поклясться, что он тоже тебя любит. Судя по его глазам, уже давно.
Поздно ночью, когда Тиффани лежала в постели, она поняла, что должна еще раз увидеть Джека.
Должна взглянуть ему в глаза и сказать, что он был не вправе ее отталкивать, когда особенно в ней нуждался. Что она не хочет, чтобы сейчас он оттолкнул ее снова.
Она знает все его секреты. Если Джек ее любит, он ее не оттолкнет. Может быть, от его ответа ей станет еще больнее, но она не может все так оставить. Просто не может.
Ему уже позвонил управляющий с фермы отца, позвонил и доктор Феннесси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33