Один раз он увидел, как женщина, причем отнюдь не уродина, высунувшись из окошка, болтает с кем-то, живущим этажом ниже, а одна сиська у нее вывалилась из халата. Она не знала, что он смотрит, и потому не торопилась запихнуть сиську обратно. Внушительных размеров грудь, между прочим. Такое сплошь и рядом случается, особенно в теплую погоду. Однажды уже выдался славный денек. Целый день ему было хорошо. Такое чувство было, словно он снял незнакомую телку. Весь день он ходил с сильнейшим сухостоем, а когда Айрин пришла с работы, сразу завел ее в спальню, и они ебались как бешеные. Он посадил Айрин сверху, сиськи у нее далеко выпирали, он зарывался в них лицом, а она всю дорогу вертела жопой, и елда у него, черт возьми, так и дергалась! Да, вот это был денек! Ему чертовски хотелось, чтобы еще разок повторилось нечто подобное. Пару раз он увидел, как прохаживается по своей комнате какая-то черномазая сучка с голыми сиськами, но это было совсем другое дело. Это возбуждало, но не так, как вид сисек белой девчонки — с большими розовыми сосками. Вот что ему не помешало бы. Незнакомая тёлка. Давненько он не ебал никого, кроме Айрин… Если, конечно, не считать парочки девиц, согласившихся на групповуху во время пьянки, но это совсем другое дело. Совсем не то, что по-настоящему телку окучивать. Нет, вообще-то Айрин была очень даже ничего — отличная фигурка, бесподобная пара сисек, — но ему уже начинала надоедать вся эта однообразная тягомотина в койке. К тому же в последнее время она постоянно стояла над душой и требовала, чтобы он снова устроился на работу. Да пошла она на хуй! С какой это стати он должен работать? Ему это совсем ни к чему. С какой это стати он должен вставать по утрам и вкалывать до седьмого пота? Им вполне хватает и того, что зарабатывает Айрин… Ребенок по-прежнему плакал, но Майк уже притерпелся к неприятному звуку и, поглощенный своими мыслями, ничего не слышал. Он продолжал внимательно наблюдать за каждым окном. Прямо напротив жила молодая еврейка, и он долго глазел на ее окошко. У нее были аппетитные буфера, и ему хотелось как-нибудь ею заняться. Если бы он только мог заглянуть в окошко ванной и увидеть, как она из ванны вылезает — эх, вот это был бы класс! Аппетитная молодая бабенка. Черт возьми! Ее, наверно, уже и дома-то нет. Он перевел взгляд на следующее окно. С какой это стати, черт подери, я должен работать? Чего ради вкалывать-то? Все равно платят гроши. Черт возьми! Уже почти двадцать шесть, а что я имею? Ничего. Так с какой же это стати я должен за паршивую пару долларов в неделю вкалывать на каких-то жидов, когда они бабки лопатой гребут? Да пошли они на хуй! Будь у меня пара долларов, я бы встретился вечерком с ребятами, и, может, мы сняли бы какую-нибудь девчонку. Мне просто необходимо развеяться. Что-то я совсем расклеился в последнее время. Надо сходить куда-нибудь с ребятами, только и всего. Если я не желаю работать — это мое личное дело. Покончив с осмотром окон, он еще раз наскоро окинул их взглядом, но так и не увидел ничего интересного. Вот блядство! Он вышел из комнаты. Не обращая внимания на сделавшийся громким плач ребенка, он направился на кухню, а Элен пошла следом за ним. Надеюсь, хоть сегодня, черт возьми, Айрин сварила нормальный кофе! Он взглянул на банку растворимого кофе на столе и обругал ленивую задницу Айрин: не могла уж кофе в кофейнике сварить. Нагрел воды и приготовил чашку кофе, качая головой в ответ на просьбы Элен, тараторившей без умолку с тех пор, как он вышел из спальни — соглашаясь, споря, успокаивая ее и уговаривая немного обождать; мол, не сегодня — может быть, завтра. Он закурил, включил радио… Элен всё не умолкала… и наконец велел Элен отвязаться от него. Папа, я хочу гулять! Хорошо, хорошо, дай хоть кофе допить, ладно? Он выпил кофе и выкурил сигарету, потом начал одевать Элен, вышвыривая одежду из ящиков комода в поисках нижней рубашки и… где же, черт возьми, твои штанишки?.. кляня Айрин за то, что она перед уходом не выложила детские шмотки. Почему это она вдруг решила, будто он знает, где у нее что лежит? — а Артур всё это время плакал, Элен стояла поодаль, сунув большой палец в рот, и Майк был чертовски зол, потому как не понимал, почему нельзя положить вещи там, где он сможет их найти, и почему, черт подери, она не одела дочь перед уходом, и наконец он послал всё к черту, и Элен расплакалась, а он прикрикнул на нее, велев заткнуться, и затолкнул ее к ней в комнату. Он приготовил себе еще одну чашку кофе и закурил еще одну сигарету, попытавшись не обращать внимания на Артура, но не сумел и понял, что рано или поздно придется его перепеленать — так же, как каждое утро, проснувшись, понимал, что в конце концов придется вставать, — что скоро опять настанет момент, когда он больше не сможет игнорировать это горластое отродье и вынужден будет сменить ссаные пеленки. Черт подери, он просто терпеть не мог пеленать ребенка по утрам! Днем — еще куда ни шло, днем он иногда пеленал сына (бывало и такое), но утром это было омерзительно. Треклятые пеленки пропитывались мочой и чертовски воняли. К тому же там обычно была куча говна, и она размазывалась по всей жопе малыша. Он допил кофе и докурил сигарету, но из-за стола не встал. Может, сперва сходить за парой бутылочек пивка? Ага, хорошая мысль! Он купил несколько литровых бутылок пива и вернулся, уже чувствуя себя получше. Налил стакан, вошел в детскую и посмотрел на Артура: неужто, черт возьми, непременно нужно так орать? Проклятье, да от тебя воняет! Он выдернул из-под малыша клеенчатую подстилку, потом осторожно вынул булавки и, отвернувшись, снял пеленку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104