– Куда развивается? – спросил я.
– О чем ты? Думаешь, у эволюции есть цель?
– Ну… да.
– И какая же?
– Не знаю. Мне хочется верить, что мы движемся к более совершенному выживанию или сознанию. Или к духовной истине.
– Ты бы науку в памяти освежил, – посоветовал Греко, выводя меня из конференц-зала. – По-моему, уже выяснили, что сознание – побочный продукт эволюции. А не ее цель.
– Но ты говоришь, что Алгоритм «Синаптикома» развивается. В каком направлении? Чего он хочет? Больше продаж? Параметры у него какие?
– А. Мы такие параметры больше не используем. Единственный показатель, который алгоритм запрограммирован измерять, – пользовательский интерес. Ближе к развлекательной парадигме. Мы измеряем уровень вовлеченности в саму программу. Она подстраивает свое поведение под каждого пользователя в соответствии с плотностью и длительностью их взаимодействия.
– Как щенок, – сказал я.
– С потребителями – да, возможно, – кивнул Греко, оглядывая офисный этаж. – Но не всегда. Здесь, например, мы ее считаем скорее наставником.
– Здесь? Вы что, здесь ее используете? На себе? В «Синаптикоме»?
– Конечно: так проще тестировать ее эффективность. А поскольку она создает конкурентное преимущество с точки зрения лояльности сотрудников и плодотворности работы, глупо ее не использовать.
Я посмотрел на зеленорубашечников за машинами. Совсем к мониторам прилипли, да еще улыбаются. Печатают яростно, однако без усилия. Ни семейных фотографий на столах, ни брелоков, ни кактусов, ни мягких зверюшек. Ничто не отвлекает от разработки и продажи программ.
– Вы используете ее на себе, чтобы лучше работать? – спросил я. – Как-то странно, а?
– Только если придерживаться старой марксистской конфронтации труда и управления. Здесь труд и есть управление. Мы все стремимся к одному.
– Греко, теория офигенная…
– Это не теория, Джейми. – И он возложил руку мне на плечо, будто намереваясь исцелить. – Давай глянем, готов ли твой диск.
За углом обнаружились три молодых программиста – двое мужчин и женщина в одинаковых зеленых рубашках и галстуках.
– Здравствуйте, мистер Ваганян! – хором сказало трио.
– Здрав-ствуй-те-е! – пропел он. – Как дела?
– Почти готово… – сказал один.
– …компилируем алгоритм, – подхватил другой.
– …с индивидуально настроенным протоколом, – закончила девушка.
– Замечательно! – восхитился Греко. Все четверо – точно детали единого, тщательно смазанного механизма. Кого хочешь напугает. И заинтригует.
– И каково тут работать? – спросил я девушку. Наверняка она будет честнее.
– А сами не видите? – улыбнулась она.
– Лучше не бывает, – прибавил первый парень.
– Вот диск! – Второй вынул из консоли свежезаписанный компакт и сунул его в черную коробку. – Мы с наслаждением его протестировали.
Голова парня на секунду будто расплылась. Стала почти прозрачной, снова сгустилась, и получился улыбающийся черный бык. Это что, побочка алгоритма?
Нет. Я не позволю себе ничего такого видеть. Не здесь. Я смотрел в бычьи глаза и через карман щипал себя за бедро, надеясь очнуться. Звериная голова затуманилась, постепенно вернулся человеческий череп – сначала бледный, потом плотный. Парень протянул диск Греко, тот вручил коробочку мне.
– Ну вот, – сказал Греко. – Он сам инсталлируется и автоматически адаптируется к коду у вас на сайте. Пара минут, и все.
– Что мне сказать нашим технологам? Им будет любопытно, как оно работает. Как нам сайт подготовить? Где расставлять крючки?
– Он сам встанет, – сказала девушка.
– И адаптируется под вашу конфигурацию, – продолжил первый парень.
– С помощью полиморфного вируса, – сказал второй.
– Просто вставь диск. Как игровой картридж, – закончил Греко. Все четверо засмеялись.
– Ну, спасибо.
– Спасибо вам , – хором пропели они и уставились в мониторы.
– Пойдем, – сказал Греко. – Пусть дальше работают.
Но они уже углубились в следующие задачи. Что ни делай, что ни говори – не отвлечешь.
Лифт спускался в вестибюль.
– Значит, ты здесь доволен? – спросил я. Нас снимают, я помнил, но надеялся вычислить ответ по тону.
– Уходить будет непросто, да.
– Они тебя сокращают?
– Нет никаких «их», – хихикнул он. – Я свою работу сделал. Графические протоколы целиком встроены.
– И поэтому тебя бросили на маркетинг? – Двери открылись.
– Перед отправкой к населению всех бросают на маркетинг. Переход получается здоровее. И нас учат новым методикам будущей пропаганды.
– То есть вы фактически торгуете программой всю оставшуюся жизнь?
– Это скорее пропаганда культуры. Как с «Макинтошами» в детстве, помнишь? По ощущению это примерно метод усовершенствования общества.
– И увеличения стоимости своих акций, я так думаю. – Я вышел из лифта и попытался вспомнить, где комната с тапками.
– Стоимость акций – вторичный стимул, конечно, – сказал Греко, махнув налево. – Но, по-моему, зря ты так цинично.
И правда. Чего это я разбрюзжался? Греко тоже играет в игру, и позиция у него получше моей. Он не проиграет. Как смел я мечтать, чтобы на место этого изящного, уверенного человека вернулся жирный маленький Греко, которого я в детстве жалел? Разве только потому, что Греко нашел подходящую стратегию, он – безусловный андроид? Греко вовсе не автоматон. Просто вырос.
В раздевалке я сел на лавку и снял тапки.
– Знаешь, я договорился, чтоб «Интертейнинк» купил Джудов Тесланет, – сказал я.
– Я слышал. Прекрасно. – Секунду он смотрел на меня. – Я вообще-то с ними, знаешь. – Он поднял брови.
– Что, и тебе доля полагается? За код? Классно!
– Ага. Мы все очень довольны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88