Для начала завышает, надеясь перехватить одиночек – независимых брокеров, покупающих и продающих за собственные деньги и не по лучшим ценам.
– 400 по 79, – объявляет она. Не вышло. Она повторяет: – 400 по 79.
Какой-то жирняга возражает ей через всю биржу:
– 400 по 78.
– 400 по 78 и 1/2.
– Продано. – Сделка заключена, цепь замкнулась.
– 300 по 78 1/2 – предлагает она.
– 78 и 1/8? – отвечают ей.
– Продано. – Искра чертит дугу в вольтаже, равновесие восстановлено.
И так далее. Въехав, сколько всего у Карлы опционов, одиночки остывают к ее предложениям – боятся, что не сбросят акции к концу дня. Организации выдвигают войска и сбивают цену до 76, 75, 73, даже до 71.
Каждую транзакцию покупатель физически записывает на крошечный бланк, а затем отдает помощнику. Тот вводит информацию в компьютеры, конвертирующие и пересылающие данные замершим в ожидании клиентам. Где-то, в каком-то мгновении фиктивного будущего кто-то получил какую-то медь. До реального ноября она достанется сотням, а то и тысячам людей и организаций.
Женщина, которую я сменил на посту технологического стратега «МиЛ», продала свои четыре тысячи опционов в среднем, как выяснилось, за 75 1/8. Мозг ее целиком погрузился в процесс передачи прав на медные фьючерсы клиентам, которых она никогда не встретит и даже не попытается себе представить. Будто идеально функционирующий нейрон, она сверяла разницы потенциалов и максимальную выгоду каждой продажи. Закончив, вручила запись о последней сделке помощнику и уступила место на бирже другому черно-оранжевому брокеру.
– Впечатляет, – сказал я, когда она выходила с ринга.
– Я несколько часов заново въезжала, – признала она.
– Ну, мне-то, наверное, никогда не въехать.
– Снисходительности не надо, Коэн.
– Я вовсе нет, – сказал я. – Ну, просто я…
– Ну?
– Просто – извини, что все так вышло.
– Да ладно. Мне оставили ключ от директорского туалета. – Физиономия у нее оставалась непроницаемой, как на торгах. – И вообще, туго теперь придется тебе.
На базе «МиЛ» Карла села перед компьютером. Да какая база – скорее телефонная будка. Полно железок, от остальной толпы прячется за перегородками, которые увешаны портретами спортсменов и сексуальнейшими кралями. Прямо автосервис семидесятых. Политкорректность на биржу не добралась. А может, это биржевой ответ политкорректности.
– Правда, Карла, я не думал, что они этим «МоимШвейцаром» прихлопнут «МойПривратник.com». Мне просто показалось, что это удачный бизнес-план. А тебя я не нашел.
– И не пытайся. – Она крутанулась на стуле и сделала вид, будто проверяет цены на мониторе. – Ты меня наебал. Забрал мой фонд. Теперь он твой. А я вернулась на биржу, о чем Морхаус всю дорогу и мечтал. Ты тут ни при чем.
– Но вы с ним были?…
– Что?
– Ну… ты с Морхаусом – у вас ведь что-то было, правда?
– Ты думаешь, я с ним еблась ? Господи боже, Коэн. Да у него уже лет тридцать эрекции не бывало. Тем более с этим его гигантским хреном.
– Но вы с ним так разговаривали…
– Ты еще салага, детка. – Она глянула жалостливо.
Так она с ним не спала? Если б я тогда знал.
Карла открыла бутылку «Эвиана» – одинокий артефакт высокой культуры в этой богом забытой раздевалке – и глотнула. Рукавом отерла губы.
– У меня другие варианты есть. За меня не волнуйся. Волнуйся за себя .
– Ты о чем это? – Она что, отомстить задумала?
– Ты считаешь, вся эта ерунда надолго? – Она закатила глаза. – Рынок вялый. «Гонкой хитростей» подотрите мне жопу. Как думаешь, сколько до Уолл-стрита будет доходить, что все уже кончилось?
– Тут еще полно денег. Помимо истерии. Интернет только-только распространяется глобально, широкополосный и беспроводной доступ едва зародился. Потери неизбежны, но это ведь пока еще молодой рынок.
– Вчерашнее изобретение, Джейми, – сегодняшний товар. Все мы рано или поздно оказываемся на биржах. – Она сдула со лба прядь. Карла определенно очень сексуальна, когда уверена в себе. Или это потому, что она побеждена. Я не против, чтоб она меня снова оседлала. – Компьютеры были последним писком, – продолжала она. – А теперь их раздают тем, кто покупает доступ в Интернет. Доступ в Интернет? Его теперь раздают тем, кто подписывается на онлайновые торги. Торги? На них людям платят тысячи за одно открытие счета, как раньше старушкам дарили пятьдесят баксов и автобусный билет в Атлантик-сити. Пока бесплатные дозы не закончатся, надо пятьдесят сделок за первый месяц провернуть, чтоб окончательно попасться.
– Карла, это же просто стимулы. Чтобы люди преодолели нерешительность.
– Не врубаешься, да? – Карла, судя по всему, искренне удивилась. – Знаешь, как появились бейсбольные открытки? Их совали вкладышами в жвачку. Стимул. Потом так стали делать все. Опа – открытки уже ценнее жвачки. Вскоре стали раздавать жвачку в пачке открыток. А теперь и жвачку не продают, одни открытки. Вот что будет с твоими точка-комами.
– Но открытки – все равно ценность. Контент – король, так ведь? Ты знаешь, сколько сегодня платят за одно только имя в точка-ком?
– А это, Коэн, называется искусственный дефицит.
– Новые идеи ценны. – Я предпочел отступить. – Я двадцать бизнес-планов в неделю читаю.
– А раньше было под сотню.
– Зато теперь качество выше. Рынок разборчивее. Для всех плюс.
– Повторяй это себе почаще. – Она допила «Эвиан» и с десяти футов швырнула бутылку в корзину. – Новых идей больше не бывает. Один придумал, другой тут же скопировал или придумал получше. Неделя, две, и гениальная идея – еще один товар. А в итоге все тут будем. – Она обвела рукой биржевой зал. – Гравитация.
– Ну, значит, ты в правильном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88