Дверь была открыта. Мне нравилось, как щелкают мои ботинки по лакированной древесине.
Внутри – токийский модерн. Первый владелец выбрал. Судя по всему, он отменил ссуду, не успев въехать: его компания так и не вышла на биржу. «МиЛ» приобрел квартиру, передав ее мне всего за двенадцать тысяч в месяц, которые по налоговым соображениям вычитаются прямо из зарплаты. Треть с гаком моего дохода, но теперь многие тратят на аренду больше половины, а я уже предвкушал щедрые бонусы.
Дизайнер стояла в кухне над громадным чертежом. Высокая азиатка лет сорока, в пастельном брючном костюме а ля 1970-е.
– Похоже, все в порядке, – сообщила она, пожимая мне руку через большое кухонное окно.
– Ну еще бы. – Я раскинул руки, чтобы она поняла: я не принимаю эту роскошь как должное. – Просто шикарно. – Я и не думал, что смогу себе такое позволить, когда уйду из «МиЛ». Но пока забавно.
– Окна самоокрашиваются, – сказала она, переходя из кухни в сумрачную гостиную. Две стеклянные стены выходили на Нолиту, один из прошлых «новых», если верить «Таймс», районов. Будто над пропастью стоишь. – Но если хочется солнца, можно их отключить вот тут. Уединения не нарушите. – Она щелкнула крошечным выключателем у окна, и стекла превратились из серых в прозрачные.
– Ух ты. – Я погладил плоскую подушку на ступеньках гостиной. – И диваны отличные.
– Да, – отозвалась она. – Пожалуй, насчет ткани вы были правы. Весьма удачно. – На той неделе я возразил дизайнеру лишь однажды – настоял на обивке цвета авокадо, которую чистить легко, взамен стандартной белой. – Конечно, не вполне соответствует эстетике, но добавляет тепла. Не так потрясающе, зато мягче.
– Да тут все до фига потрясающе. – Я невольно перешел на диалект ахов-охов. – Просто великолепно. Они тут неплохо подготовились. Я жуть как рад, что моя компания ухитрилась меня с черного хода протащить. – Я хотел, чтоб она поняла: я в этом мире чужой. – Ну то есть тут в основном те еще богачи живут.
– Я рада, что вам нравится. – Ни на дюйм не подалась. Видимо, ей удобнее считать меня клиентом, а не живым человеком. Но я был полон решимости убедить ее, что я из среды трудящихся профессионалов, как и она сама.
– Ну вот те, которые в башне, – продолжал я. – Там же бог знает какие миллиардеры живут.
– Мы с мужем на семнадцатом, – ровно ответила она. Вот вам и размывание классовых границ. Эта тетка на порядки богаче меня. Придется отползать.
– Наверняка вы ее отлично оформили. Я бы с радостью как-нибудь посмотрел. – Мы же в конце концов соседи.
– Хорошо. – Официально так. – Мне нужно будет свериться с графиком.
– Клево. – Клево?
– В столовой лежит руководство. – Она свернула чертежи и сунула их в алюминиевую трубку. – Там все написано про безопасность, как программировать ирригацию, свет, развлечения и сауну.
– Благодарю. Буду читать по главе на ночь.
Ноль эмоций. Я ведь понял уже: не надо с этой дамой шутить.
– Если что, звоните вниз, вам помогут, – прибавила она. – Если с чем-то не справитесь.
– Я в теме. – Требовалось защитить собственный интеллект. – Индустрия технологий.
– Ну тогда у вас, наверное, проблем не будет, – ответила она, выходя в открытую дверь. – Всего доброго.
Я подождал, пока она исчезнет из виду, и лишь затем вернулся в квартиру. Я хотел вступить туда обновленным, без привкуса этой встречи.
Потрясающе. Что скажут предки? Слишком дорого, вот что они скажут. Деньги на ветер. Но дядя Моррис, наверное, будет в восторге – тут весь старый район под ногами. В бывшей аудитории иешивы поселился американский еврей третьего поколения. Бизнес-герой.
Так вот оно, мое амплуа? Бизнес-герой? Чем я зарабатываю? Чем делюсь? Капиталом? Вот уж только не своим. Но я стану помогать достойным предприятиям получать капитал, выживать и расти. Я – фильтр. Судия. Лучше того: я прожектор, освещаю цели, что заслуживают внимания. Могу рулить будущим, советуя, куда направлять энергию настоящего. Более того – на мне ответственность за то, чтобы энтузиазм по поводу новых технологий не угас и предотвратил очередной обвал рынка – ну то есть «коррекцию». Обвалом это называть не полагается. Не обвал. Просто временный кризис веры.
Размышления о работе без труда оправдывали тошнотворную роскошь апартаментов, которые общество сочло возможным мне даровать. Я направился во вторую спальню – для нее я выбрал оборудование домашнего офиса, к чему прилагалось автоматическое снижение налогов. Большинство выбрали офис лишь ради налоговой льготы и потом втайне реконструируют спальню. Это не для меня, с гордостью думал я, разглядывая встроенные книжные шкафы вишневого дерева. Я тут по-честному стану работать. Да я это все заслужил больше, чем любой обитатель «Святилища».
Кого я пытался надуть?
Я подпрыгнул, рухнул на кровать и вслух объявил:
– Просто заебись. – Я выиграл – и по-крупному. Я высосу из этих людей все до последней капли, пока до них не доперло, что я понятия не имею, чем занимаюсь.
И тут меня позвали:
– Але? Кто-ньть дома?
– Эй? – Я уже что-то не то натворил?
В дверях стоял невысокий лысоватый человек под сорок, в разноцветном свитере.
– Здрасьть. – Улыбка до ушей. – Дверь открыта. Хотел проверить, все тут нормалек или как.
– Можно подумать, тут бывает не нормалек.
– Ты меня понял, приятьль. – Он протянул руку: – Тео Майлз. Сосед. Из 6В.
– Джейми Коэн. Послезавтра въезжаю.
– Токийский модерн, у? – Тео говорил с чудовищным австралийским акцентом. – Интернет?
– Тут во всех квартирах сеть.
– Я грю – ты ! – засмеялся он. – В индустрии, у? Все на токийский модерн западают.
– А, ну да. Но стиль не я выбирал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88