Они быстро присели за дунаевский столик, над которым стоял пар от душистых пельменей.Молодой сразу взял агрессивный тон:— Свистишь, Сторож? Больше себя хочешь казаться? Под фарт ходишь?— Клиторок свой попридержи, — спокойно осадил его Дунаев. — В тюрьме на сеансе дрочить будешь, а не здесь. Не надо махать сикилями.И он ловко подцепил лакированными палочками кусочек рыбы семи ароматов.— Не горячись, Севик, — произнес заказчик постарше, тоже обращаясь к молодому. — Давай выпьем, поговорим как люди.Он разлил водку по рюмкам, поднял свою:— Ну что, помянем тех, кого мы убивали грешным делом. В его голосе опытный Дунаев тоже уловил угрозу. Не столь откровенную, как у молодого, но от того еще более серьезную.— Я никого не убивал, — сказал он без выражения и не прикоснулся к рюмке.— Как же! Подраспизделась роща золотая, — недоверчиво ощерился молодой. — Значит, говоришь, не убивал? —Вскинулся вдруг следачок с насеста. —Ждет тебя, пацан, лесоповал,Белый, как сибирская невеста. И муде не посыпал песком —Тем песочком, теплым, прибалтийским?И, прикрыв залупу туеском,Не ебался с мишкой олимпийским? Ничего, приедешь в Магадан,Купишь там отдельную квартиру —Телевизор, чай, сортир, нарзан —По ебалу городу и миру! На, кури. Чего там, не впервой.Главное, шугайся Чиполлино.Он пахан жестокий и крутойВыставит в разы на буратино. Чисто так. За желтые дела.Пальцы веером, и все быки вприсядку.Штопор в шорнике. Понтуйся: смык, смола.А не то придется дуть в трехрядку. Говори, что знаешь Селяви,Шо ты в «Космосе» висишь на белом коксе.И споют фонтаны о любви,Завафлив твой шпейц в соленом боксе. Говоришь: понятиев не знал.На спецу зависнешь — растолкуют.За дубком не харкай на журнал —Дед Мороз нехорошо шуткует. Самый главный в зоне — Винни-Пух.Закозлит своим слонопотамом:Если сразу не испустишь дух,Крикнешь «Брясь!» и станешь Мандельштамом. Чебурага подойдет в настройС корефаном Геной Крокодилом,И шепнет Мурзилка: «Кумовской!»,Подмахнув абзац корявым шилом. Дунаев механически поддерживал разговор с уголовниками, хорошо зная все правила такого разговора, но при этом думал о другом и чувствовал совсем другое. Он действительно остро ощущал Россию вокруг себя, чувствовал, как лежат улицы и площади Москвы за заиндевевшим окном ресторана, он понимал, что такое «мороз в Москве» и что означает «скоро Рождество» — еще совсем недавно это совсем ничего не значило, но православная Россия вдруг проступила из-под прежнего Советского Союза, и теперь действительно девушки в каракулевых шубках спешили к заутрене, и по-кустодиевски румянились их свежие лица, и на пути из церкви они смеялись и ели миндальные пирожные, торопясь домой, чтобы принять горячую ванну и затем другими способами скоротать время до ночи, когда придет черед идти на рейв и протанцевать там до утра. Дунаев думал о них и еще о многом.Люди, с которыми он разговаривал, были ему насквозь понятны, он таких много видел и ясно понимал, что их в ближайшие дни убьют. Это казалось ему столь очевидным, как если бы даты их смертей были вышиты золотой нитью на воротничках их рубашек. Поэтому он не концентрировался на разговоре, взглядывал то в окно, на блестящий иней, то задумчиво пил зеленый чай из пиалы, украшенной изображением фениксов и бородатых драконов. Демонстративно он не прикасался к рюмке с водкой. Иногда окидывал взглядом просторный зал ресторана, довольно полный и оживленный, несмотря на утреннее время. За соседним столиком сидела компания в пять человек, все — немолодые мужчины, и явно тоже вели деловой разговор. Дунаеву достаточно было мельком взглянуть на них, чтобы понять, что дело у них ладится, и что дело для всех выгодное, и что по главным вопросам уже договорились и теперь улаживают детали. Двое из пяти иностранцы, еще один — переводчик и еще двое русских. Дело, скорее всего, шло о продаже за границу каких-то российских научных достижений или изобретений. Во всяком случае, оба русских выглядели как ученые или врачи: один лысый, смеющийся, другой — в очках с дымчатыми стеклами, седой, с угрюмо-усталым ртом.Дунаев скользнул взглядом по лицу последнего, взгляд ушел потом в окно, но тут же вернулся к старику в дымчатых очках. Сторож понял, что видел этого человека раньше. Где? Наверное, очень давно. Дунаев механически стер с этого лица знаки старости: морщины, седину, болезненность плотно сжатого рта. Где? В лагере? В поезде? В неврологической клинике? И тут, даже не из прошлой, а из позапрошлой, совсем уже отринутой и забытой жизни поднялся образ молодого парня, который работал у них когда-то на заводе, в вулканическом цеху. Дунаев знал, что именно этот человек взял к себе и воспитал его дочь. Он мгновенно сообразил, что это он и есть — приемный отец его дочери. Он вдруг с удивлением понял, что совершенно забыл про дочь, про письма, которые писал ей.Его охватило странное возбуждение, похожее на озноб. Он быстро выпил рюмку водки (хотя перед этим твердо решил не пить с этими живыми мертвецами) и подозвал официанта, чтобы расплатиться, так как заметил, что за соседним столиком уже расплачиваются и собираются уходить. Сказав на прощание уголовникам что-то приятно-нейтральное, как если бы они были его добрыми случайными приятелями, Дунаев вышел из ресторана сразу же вслед за двумя учеными. Он видел, как они прощаются с иностранцами, потом садятся в машину. Он взял такси и приказал шоферу следовать за их черной «Волгой». Это привело его в заснеженный подмосковный поселок. Востряков вышел из машины своего коллеги и пошел к своему коттеджу. Дунаев медленно проехал мимо него в такси (Востряков никакого преследования не заметил), увидел номер дома и название улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190