Росс уронил руки, со счастливой улыбкой обмяк на полминуты, затем сел, прямо и собранно.
— Ну, так, давай приступим. На данной стадии мы можем только прослеживать линии, намеченные Хопджоем, выбирая их более-менее наугад, пока не получим какое-то общее представление об обстановке. Я предлагаю тебе для начала пойти постричься, Гарри.
— Джордж Тоцер, — откликнулся Памфри с необычной для него развязностью. — Дом тридцать два по Спиндл-Лейн. Точно?
— Абсолютно точно, сынище. — Росс ухмыльнулся и поднялся со стула. Он был тронут; это чувство охватывало его всякий раз, когда Памфри позволял гордости за свою феноменальную способность — запоминать цифры и факты — просвечивать сквозь в остальном тусклую индивидуальность, и Росс всегда с готовностью признавал это его достоинство. В надежде на чудо он добавил: — Хорошо еще, что не Тод, а?
Чуда не произошло. С непроницаемым лицом Памфри переспросил:
— Тод?
Он развернул план Флаксборо, отыскал Спиндл-Лейн и ввел в свою память названия промежуточных улиц.
— Тод? — спросил он опять, поднимая глаза.
— Да нет, ничего, — ответил Росс. — Это просто шутка. Шутка брадобрея.
Есть в Памфри, подумал он, что-то от варвара-тевтона.
Одинокая муха патрулировала столб солнечного света, косо падавший из решетчатого окна на усыпанный обрезками волос коричневый линолеум в салоне мистера Тоцера. Ее то прекращающееся, то возобновляющееся жужжание подчеркивало почти абсолютную тишину, которая так характерна для парикмахерских в летний полдень, когда не бывает клиентов. Воздух в маленькой комнате с низким потолком, расположенной на три ступеньки ниже тротуара, был теплый и сонный, с запахом лавровишневой воды. Свежий кусок туалетной ткани, заранее обернутый вокруг подголовника на кресле для бритья, напоминал своей неподвижностью высеченный из мрамора, свиток. Ножницы, бритвы и машинки для стрижки, аккуратно разложенные позади большой овальной раковины, казалось, имели так же мало шансов быть использованными по назначению, как те инструменты, которые безвестный сангвиник замуровал вместе с фараоном в Луксоре.
Даже владельца салона, похоже, не миновали эти некротические преображения. Он мирно раскинулся на трех плетеных стульях под рядом вешалок для шляп в прихожей; голова его покоилась на кипе зачитанных журналов, а руки лежали крестом на помятом белом халате.
Памфри, заглянув предварительно через окно внутрь парикмахерской гробницы мистера Тоцера, с некоторым удивлением обнаружил, что дверь не заперта. Но в тот момент, когда он входил, небольшой колокольчик, висевший над дверью, звякнул, и мистер Тоцер неуклюже — как-то сразу весь целиком, словно лунатик, — поднялся и двинулся ему навстречу, приветливо держа в вытянутой руке простыню, которую клиент, наделенный более богатым воображением, мог бы принять за саван.
Парикмахер отступил в сторону, пропуская Памфри вперед, а когда тот опустился в кресло, повязал простыню вокруг его шеи и молча постоял с минуту, исследуя остатки темной поросли, в беспорядке разбросанные на белой, как китайская капуста, коже черепа.
— Стрижка, сэр? — в тоне вопроса слышалось вежливое сомнение.
— Подровняйте слегка.
Мистер Тоцер послушно улыбнулся и заткнул ватный валик между шеей и воротником клиента.
— Славную погодку вы привезли с собой, сэр.
Памфри пропустил эту фразу через свой мозговой спектроскоп. Ее банальность прошла сквозь него, как вода сквозь сито, а на табло замигало слово «привезли»: в Памфри узнали приезжего и обращались к нему как к человеку чужому в этом городе.
— Действительно славную, не правда ли?
Легким нажатием руки Тоцер чуть-чуть наклонил его голову набок. Памфри исподтишка наблюдал за парикмахером в зеркале. Лицо у мистера Тоцера было смуглое, шишковатое и такое длинное, что подбородок касался груди и был обрамлен лацканами белого халата. Уши размером со стандартный ломоть ветчины имели обвисшие мочки, покрытые пухом. Глаза сидели так глубоко, что, казалось, принадлежали не ему, а раку-отшельнику, устало поглядывающему на мир из черепной коробки мистера Тоцера, словно из раковины.
— Вы проездом, сэр? — Парикмахер протянул над Памфри длинную руку, которая в раздумье повисла над аккуратным рядом инструментов позади раковины. Похоже, она была готова опуститься на бритву с костяной рукояткой.
Памфри, не спускавший с бритвы глаз, ответил:
— Так и есть.
Рука двинулась дальше и подхватила ручную машинку для стрижки.
— Краткосрочный отпуск, наверное? Хотя нет, насколько я могу судить, вы не рыбак.
— Не совсем рыбак, — подтвердил Памфри. Он почувствовал, что пока не в состоянии определить истинный характер этого «прощупывания», не может понять, кто перед ним: друг или враг. Материалы, собранные Хопджоем на этого человека, были расплывчатыми во всем, за исключением того факта, что расследование и поддерживание с ним контакта (с какой целью — не указывалось) повлекли за собой расходы, составившие на момент исчезновения 248 фунтов 15 шиллингов. Памфри быстро прокрутил все это в своей голове и пришел к выводу, что сведения обнадеживают: Тоцер, на чьей бы стороне он ни оказался, определенно имел свою цену. Он вряд ли станет по-настоящему опасен, пока эта цена не будет названа.
— Мне подумалось, — сказал Памфри, — может быть, друга своего встречу. Я слышал, он поселился в вашем городе год или два назад.
— О так приятно встретить старого друга. То есть, я хотел сказать: встретить старого друга — приятно. — Мистер Тоцер, выстригая холодную, как лед, дорожку на шее Памфри, словно обрадовался, что его собеседник сам перевел разговор на накатанные рельсы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57