Пророк или основатель культа проповедует неизбежность «возвращения к истокам» и, как следствие, возвращение к первоначальному «райскому» состоянию. Конечно, в большинстве случаев это «первозданное» райское состояние определенно представляет собой идеализированный образ культурной и экономической ситуации перед приходом белых. Это не единственный пример мифизации «первоначального состояния» и «прошлой истории», воспринимаемых как Золотой век. Но нас интересует в данном случае не «историческая» реальность, которую иногда удается выделить из этой буйной образности мифа, а факт, что конец света — конец колонизации — и ожидание нового мира предполагают возвращение к истокам. Персонаж миссии идентифицирован с культурным героем или мифическим долгожданным предком. Их приход равнозначен реактуализации мифических первоначальных времен, или же возрождению мира. Политическая независимость и культурная свобода, провозглашаемые милленаристскими движениями колониальных народов воспринимаются как возвращение первоначальных счастливых времен. В целом, даже без явного апокалиптического разрушения, этот старый мир символически упраздняется и на его место устанавливается мир первозданного рая.


«Конец мира» в современном искусстве

Западные цивилизации не могут сравниться в оптимизме с коммунистической эсхатологией и милленаризмом первобытных народов. Сегодня существует становящаяся все более угрожающей опасность катастрофического конца мира из-за термоядерного оружия. В сознании жителей Запада этот конец будет полным и окончательным, за ним не последует нового сотворения мира. У нас нет возможности предпринять здесь систематический анализ многочисленных выражений страха перед атомной катастрофой в современном мире. Но иные связанные с этим феномены западноевропейской культуры кажутся нам достойными исследования. Речь пойдет об истории западного искусства. С начала нашего века пластические искусства, так же, как и литература и музыка, испытали трансформацию столь радикальную, что в данном случае можно говорить о «разрушении художественного языка». Начиная с изобразительного искусства, это «разрушение художественного языка» распространилось на поэзию, на прозу, а в последнее время, в лице Ионеско, и на театр. В отдельных случаях можно говорить о настоящем уничтожении всей вселенной искусств. При изучении некоторых недавно созданных произведений создается впечатление, что всю историю изобразительного искусства авторы хотели свести к tabula rasa Чистая доска (лат.) — прим. перев.

. Это более чем разрушение, это погружение в Хаос, во что-то вроде первозданной massa confusa Неопределенная масса (лат.) — прим. перев.

. Однако созерцая такие произведения, можно догадаться, что автор находится в поисках чего-то, что он еще не сумел выразить. Ему надо было уничтожить руины и обломки, оставленные в наследство предшествующими революциями в пластических искусствах; ему необходимо было подойти к зародышевым формам материи, чтобы иметь возможность начать с нуля историю искусства. Есть ощущение, будто для многих современных художников «разрушение пластического языка» является только первой фазой более сложного процесса и что вслед за этим непременно последует сотворение новой Вселенной.
В современном искусстве нигилизм и пессимизм первых революционеров и разрушителей есть мировосприятие уже устаревшее. В наше время ни один большой художник не верит в деградацию и неизбежное исчезновение своего искусства. С этой точки зрения их позиция напоминает позицию «примитивных» народов: они способствовали разрушению мира (то есть разрушению их мира, их художественной вселенной), чтобы тем самым способствовать сотворению нового мира. Это культурное явление чрезвычайно важно, поскольку именно художники представляют собой истинную творческую силу цивилизации или общества. В своем творчестве художник предвосхищает то, что должно прийти через одно или два поколения и в других областях социальной и культурной жизни.
Знаменательно то, что разрушение художественного языка совпало со взлетом в развитии психоанализа. Психология душевных глубин придает большое значение интересу к истокам, интересу, который в высшей степени характерен для человека архаического общества. Было бы чрезвычайно интересно досконально изучить процесс постепенного возобновления интереса к мифу о конце света в современном искусстве. Мы бы увидели, что художники отнюдь не неврастеники, как нам о них иногда говорят, напротив, психически они более здоровы, чем многие современные люди. Они поняли, что истинное обновление может произойти не раньше, как после настоящего конца. Первыми из современников художники приложили все силы для действительного разрушения своего мира, для того, чтобы воссоздать заново вселенную творческого воображения, в которой человек мог бы одновременно жить, созерцать и мечтать.


Глава V. ВРЕМЯ МОЖЕТ БЫТЬ УКРОЩЕНО

Сравнение, которое мы только что провели между «оптимизмом» народов, недавно сбросивших колониальное иго, и оптимизмом европейских художников и мыслителей, может быть расширено и углублено. Конечно, между верованиями традиционных обществ и некоторыми аспектами современной культуры существуют и конфронтации. Но мы намереваемся говорить об этом позднее, чтобы не прерывать последовательности изложения, поскольку провели анализ мифической темы конца света главным образом для выявления отношений между эсхатологией и космогонией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80