Никому не хотелось говорить. Кофе тоже пили через силу: что-то вроде тяжелого похмелья сковывало и одурманивало всех. Ни у кого не хватило сил устроить и постели как следует. Однако кровати сдвинули и подняли шторы на окнах. Для мужчин в соседней комнате положили тюфяки прямо на пол, и многие так и легли, не раздеваясь. Даже Андроник отказался от мысли отыскать себе пижаму. Он сдвинул две скамьи и заявил, что выспится на них куда лучше, чем на полу.— Что-то ко мне сон не идет, — сказал он, видя, как остальные приготовляются спать и прикручивают лампу, — может, кто-то пойдет со мной прогуляться?Компанию ему составил лишь капитан Мануилэ. Хоть и он тоже устал, не мог сосредоточиться, чувствовал, что воля его подавлена, но, побежденный Андроником, он не мог оставить его одного. Они вышли во двор.— Вам я могу сказать, — начал Андроник. — Мне очень неприятно, что я испортил всем праздник... И не будь этого проклятого, мы бы покатались теперь на лодке по озеру...— Ну уж не по озеру, — отозвался Мануилэ. — Время совсем неподходящее. После него какая-то зябкость осталась, чувствуете?— Зябкости не чувствую, — ответил Андроник, поднимая голову и глядя на небо. — А чувствую подмывающее желание совершить что-нибудь из ряда вон... Влезть на дерево, прыгать с ветки на ветку, купаться в заколдованном озере...С удивлением и даже с некоторой завистью слушал его капитан Мануилэ. Разумеется, он из тех, проклятых, если не колдун в полном смысле этого слова. Иначе откуда в нем такая сумасшедшая сила, жизнеспособность, фантазия?— После полуночи, — продолжал Андроник, — сам не знаю, что со мной творится... То мне чудится, что я птица, то барсук, то обезьяна... Смешно, не правда ли? — спросил он, обращаясь к своему сотоварищу.— Нисколько, — серьезно отвечал капитан.— А наутро я ничего не помню и не знаю, где провел ночь.— Вот теперь и впрямь есть чему посмеяться, — с тою же серьезностью сказал капитан.Андроник грустно улыбнулся:— Вы ошибаетесь, если имеете в виду женщин и, как принято это называть, любовь. Ночное колдовство для меня в другом... Поглядите-ка, — он протянул руку к небу, — вот лес, который куда могущественнее любви. И значимей...Он умолк, словно испугавшись, и несколько мгновений стоял неподвижно, уставившись в пустоту.— ...Значимей, потому, что не ведаем, откуда оно, где начало и где конец... Любовь, женщина, они перед тобой, на твоей постели, и ты видишь, как зарождается любовь и как она умирает... А все это?..Он обвел руками ночное небо и большие уснувшие деревья и словно бы сам почувствовал испуг и трепет. Мануилэ явственно ощущал волнение Андроника. Все вокруг и в самом деле казалось иным, чем всегда...— И если бы мы согласились с радостью слушаться их власти, — вновь заговорил Андроник. — Но нет... Постоянные перемены, помрачения, а иной раз и безумие... Я говорил об этом...— Я понял, — устало проговорил Мануилэ. — Это похоже на отраву...— Нет, не на отраву, — живо прервал его Андроник. — Это у нас в крови, но не родители виной тому, что в нас такая кровь. Однако я вижу, что вы меня не слушаете, — прибавил он с мягкой улыбкой.Капитан глядел перед собой дремотно и бессмысленно. Каждое слово молодого человека, казалось, добавляло ему усталости, наводя все гуще и гуще дрему.— Да, — признался он, — и прошу меня извинить. Едва держусь на ногах. У меня был тяжелый день... И вдобавок столько странностей...Андроник пожал ему руку и с улыбкой смотрел, как тот поднимается по ступенькам. Капитан был похож на пьяного, спотыкался на каждой ступеньке. Мануилэ, войдя в комнату, даже не искал себе места, одетый, он повалился на первое попавшееся. Все вокруг спали тяжелым сном.
Оставшись в одиночестве, Андроник задумчиво прошелся вдоль келий. Нигде ни шороха, ни дуновения. Неестественный покой, казалось, охватил и лес. Андроник не спеша побрел вдоль аллеи, что вела от ворот к монастырю. Огромные деревья высились справа и слева, но вдруг попадался и кустик акации или шиповника, случайно выросший здесь. В призрачном свете луны все спало глубоким сном. Андроник услышал громкое щебетание в одном из кустов и резко остановился.— Ты еще не спишь? Ну-ка иди сюда!Он протянул руку и подождал. Быстрый шорох, качание веток, и маленькая пичужка робко уселась у него на ладони. Андроник осторожно поднес ее к своему лицу. Птичка встрепенулась, но не улетела.— Что это с тобой? — притворился удивленным Андроник. — Я еще понимаю, стоял бы день...Другой рукой он осторожно погладил птичку по головке. Птичка встрепенулась и весело принялась охорашиваться.— Советую тебе немедленно лечь спать, а то как бы и ты не влюбилась!..Он вытянул руку, и птичка без всякой опаски послушно взлетела, даже не чирикнув. Юноша постоял еще, внимательно разглядывая листву, словно желая убедиться, что его и впрямь послушались.Затем оглянулся, не зная, куда бы ему направиться, и пошел по аллее, но вскоре передумал, решив навестить озеро. Проходя мимо келий, он еще раз прислушался, не проснулся ли кто-нибудь. Та же мертвая тишина заколдованной крепости. Но стоило ему выйти из монастырских стен, направляясь к озеру, как он утонул в море звуков. Цикады, кузнечики, лягушки, ночные птицы, которые просыпаются при луне и пронзительно вскрикивают, — нет, здесь не возникало сомнений, что жизнь кипит всегда и не скудеет, несмотря на сон.
«Успокойся! Не плачь больше! Ничего не было!» — шептал ей Андроник почти в самое ухо. Доамна Соломон заплакала еще горше, ощутив тепло его мускулистого стройного тела, услышав его слова, произнесенные с такой неподдельной страстью. «Прошу тебя!» — умолял Андроник, и его губы коснулись ее уха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34