— Это клиент Трандафира. Вы найдете его у Трандафира.Эмануэль быстро выпил коньяк и вышел. Совсем стемнело, и свет фонарей казался не таким зловещим под холодным и мелким дождем. У Трандафира народу было мало, и почти одни местные жители. Там не было радио, но был граммофон. Когда он вошел, Трандафир как раз поставил новую пластинку «Голубое небо». Эмануэль остановился посреди зала и стал один за другим осматривать столики.— Я ищу господина Бельдимана, — сказал он официанту, который подошел, чтобы принять заказ.— Сегодня я его не видел. В очень плохую погоду он к нам не приходит. Отправляется к себе на виллу... Что вам принести? — спросил он.— Коньяк.Он поискал глазами столик в стороне и задумчиво сел.— Да, — объяснил ему Трандафир спустя несколько минут, — когда идет дождь или снег или плохая погода, особенно зимой, господин Бельдиман уезжает на большую виллу. В остальное время его можно найти или дома, то есть в доме его первой жены, возле примэрии, или здесь у нас, или на пляже...— Но где находится его вилла? Может быть, я заеду туда?— Ах, — ответил Трандафир, качая головой, — это далеко, у Тузлы. А сейчас, в такой дождь, ни одна машина не повезет вас. Дороги плохие, фонарей нет... Там, на вилле, полное запустение, — добавил он.— А как же он туда добирается?— Ну, это совсем другое дело. Он всегда знает, когда наступит плохая погода, пойдет дождь или разразится буря, и уезжает вовремя. Иногда пешком, а иногда и на автобусе, который подвозит его совсем близко...— А как он определяет, что наступит плохая погода?— А, это долгая история. Он был моряком. И смотрителем на маяке в Тузле. Он знает погоду, знает, чего ждать...— Вы хорошо с ним знакомы? — спросил Эмануэль после небольшой паузы.— Я знал его, когда еще жива была его первая жена. Значит, больше тридцати лет.— Что это за человек? — допытывался Эмануэль. — Это правда, что у него есть особый дар, что он умеет угадывать будущее?— Ах, — произнес Трандафир с многозначительной улыбкой. — Господин Бельдиман знает все. Я говорю, он был моряком.
Уже перевалило за полночь, когда он решил наконец вернуться в гостиницу. Дождь несколько поутих, но мол и пляж давно опустели. Напрасно прогуливался он по молу, ожидая, что появится кто-нибудь, с кем можно будет поговорить. Слышен был лишь шум волн, все более яростных, и временами поскрипывание буйка. Когда от Видригина выходили посетители, до мола доносились обрывки джазовой музыки, молодые голоса, смех.Перед гостиницей остановилась машина, и Эмануэль ускорил шаг.— Нет, — отказал ему шофер. — Я из Констанцы. Привез одного господина и еду обратно.— Это-то мне и нужно! — воскликнул Эмануэль, сильно волнуясь. — Отвезите меня в Констанцу.Шофер взглянул на него с любопытством. И, как ему показалось, ответил с некоторым усилием.— Это будет вам стоить целое состояние, — сказал он. — В какую часть города?— К господину Алессандрини. На улицу...— Я знаю, — сказал шофер, распахивая дверцу. — Пожалуйста.Когда они доехали до Констанцы, дождь прекратился. Огни порта сверкали необычайно ярко, на улицах сильно пахло морем и мокрой травой. Дом Алессандрини еще был освещен. Эмануэль расплатился с шофером, взбежал по каменным ступенькам и сильно нажал на кнопку звонка. Спустя долгое время голос старой женщины спросил с недоверием, кто ему нужен.— Это я, господин Санди, Санди Эмануэль.Кухарка повернула ключ и открыла.— Они ждали вас до недавнего времени, — сказала она. — А теперь все пошли в «Альбатрос».— Кто они? Из Бухареста?— Нет. Артисты. Сдается мне, что среди них есть и художники. Они приплыли из Балчика на яхте, сегодня утром.— А сколько среди них дам? — быстро спросил Эмануэль.— Две или три.— Подумайте хорошенько, — настаивал Эмануэль. — Две или три?— Три, — ответила кухарка после непродолжительного молчания. — Сначала пришли две, потом еще две, но одна из барышень ушла перед обедом. Я и не знаю, когда она ушла...— Так, значит, три. Хорошо! — И быстро сбежал по ступенькам.Перед «Альбатросом» он в нерешительности прогуливался некоторое время, засунув руки в карманы плаща. Когда он решился войти, дверь внезапно распахнулась и швейцар вытолкнул на тротуар двух пьяных матросов. Эмануэль быстро повернулся спиной и перешел улицу. Но через несколько минут вернулся, вошел внутрь, оставил плащ в гардеробе и купил пачку «Лаки Страйк».— Выступает мадемуазель Одетт, — сказал ему швейцар.Он закурил и стал ждать у двери окончания песни. Когда раздались аплодисменты, он на цыпочках вошел в зал. Алессандрини восседал на почетном месте в окружении мужчин и дам всех возрастов; некоторые из них были одеты небрежно и пестро, как на пляже, другие подчеркнуто корректно, даже элегантно. Увидев его, Алессандрини встал из-за стола.— Ваше превосходительство! — закричал он, размахивая рукой.Но Эмануэль вдруг повернулся, вышел из зала, спросил в гардеробе свой плащ и, подойдя к швейцару, вложил ему в руки деньги и предложил сигарету «Лаки Страйк».— Я пришел повидать господина Бельдимана, — прошептал он, — но я его не вижу. Может быть, он ушел?— Не думаю, — сказал швейцар. — Мариэтта, — крикнул он гардеробщице, — ты не видела случайно господина Бельдимана?— Он ушел, — ответила гардеробщица. — Ушел часа в два. Он не пьет и не курит, — добавила она, значительно улыбаясь. — Он приходит ради представления.— Я имею в виду господина Василе Бельдимана, — пояснил Эмануэль.— Мы его хорошо знаем, — сказал швейцар. — Когда ему становится скучно на вилле, он приезжает в Констанцу, в свой дом на Порумбари, и примерно раз в два-три дня заходит к нам. Ради представления...Алессандрини распахнул дверь и картинно застыл на пороге, раскрыв объятия, готовый расцеловать его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10