Просто сил у меня прибывало. Это все равно что упражнять мускулы в спортивном зале. Потренируйтесь месяц и станете подымать вдвое и втрое больше, чем вначале. Так и с вашим сыном. Не беда, что он окончил колледж, это с него скоро сойдет; и что воспитанный — не беда, об этом не тревожьтесь. Я заметил, когда был в армии, что самые удалые парни как раз из тех, кому до войны доставалось не больше работы, чем барышням. У вашего сына все пойдет хорошо.
— Благодарю вас, — сказал Бромфилд Кори и улыбнулся, ограждаясь от благодеяний Лэфема то ли смирением, о котором иногда заявлял, то ли тройною броней гордости.
— Хорошо пойдет. Он хороший делец и отличный малый. Вы уже уходите? — спросил Лэфем, когда Бромфилд Кори поднялся, на этот раз решительно. — Рад был с вами познакомиться. Понятно, вам хотелось посмотреть, как он тут устроился, и правильно. И я бы поступил так же на вашем месте. А вот образцы нашего товара, — сказал Лэфем, указывая на банки, стоявшие у него в кабинете, в том числе и на сорт «Персис».
— О, прелестно, прелестно! — сказал его гость. — Такой богатый цвет и так красиво просвечивает сквозь стекло. А что, «Персис» — это название?
Лэфем покраснел.
— Персис — это имя. Может, читали интервью в «Событиях»? Его у меня недавно брали.
— Что такое «События»?
— Ну как же, новая газета. Фамилия издателя Уизерби.
— Нет, — сказал Бромфилд Кори, — не читал. Я читаю «Дейли». — Он имел в виду «Дейли адвертайзер», единственную «Дейли», какую признают старые бостонцы.
— Много там мне приписано, чего я и не говорил, — сказал Лэфем, — но не важно, раз вы не читали. А вот отдел, где работает ваш сын, — он показал этикетки на иностранных языках. Потом повел гостя на склад, где стояли самые большие бочки.
Наверху лестницы гость кивнул сыну и сказал: — До свиданья, Том, — а Лэфем непременно захотел проводить его до входных дверей. — Заходите еще, — сказал он радушно. — Всегда рад вас видеть. И в делах сейчас как раз затишье. — Бромфилд Кори поблагодарил, а Лэфем все не выпускал его руку. — А захочется вам прокатиться на славной лошадке… — начал было полковник.
— О нет, нет, благодарю вас. Чем лучше лошадь, тем сильней будет мой страх. Том рассказывал, как вы ездите.
— Ха, ха, ха! — рассмеялся полковник. — Что ж, дело вкуса. Доброго утра, сэр! — И наконец отпустил гостя.
— Перед кем это наш старик нынче расхвастался? — спросил бухгалтер Уокер, подходя к конторке Кори.
— Это был мой отец.
— Ваш отец? А я подумал, что кто-нибудь из итальянских клиентов, которым вы показываете склад. Или испанских.
И действительно, Бромфилд Кори, неспешно шагавший по улицам, на которых выросло благосостояние его родного города, выглядел там чем-то чужеродным. Он озирал фасады домов и извивы улиц словно иностранец; смуглый торговец фруктами, у которого он купил яблоко, по-видимому, ради удовольствия держать его в руке, не удивился, что покупатель говорил на его языке.
Лэфем прошел через общую комнату, не взглянув на Кори, и вплоть до конца дня говорил с ним только о работе. Этим он, как видно, хотел показать Кори, что не так уж потрясен оказанной ему честью. Но в Нантакет он приехал настолько под впечатлением этого события, что жена спросила:
— Что, Сайлас, уж не приходил ли Роджерс занять еще денег? Смотри не перестарайся. Ты и так сделал для него достаточно.
— Не бойся. Роджерса я больше не видел. — Он помедлил, словно упоминая о чем-то не столь уж важном: — Приходил отец Кори.
— Да ну? — сказала миссис Лэфем, подыгрывая ему небрежностью тона. — Тоже занять денег?
— Насколько я понял, нет. — Лэфем благодушно курил; жена его вязала по другую сторону лампы.
Девушки были на веранде и опять любовались луной над морем.
— Сегодня на луне что-то никого не видно, — сказала Пенелопа, и Айрин невесело засмеялась.
— Что же ему было надо? — спросила миссис Лэфем.
— Не знаю. Просто визит. Сказал, что ему следовало прийти раньше.
Миссис Лэфем помолчала. Потом сказала:
— Надеюсь, теперь ты доволен?
Лэфем отверг слишком явное сочувствие.
— С чего быть так уж особенно довольным? Мне его видеть было не к спеху.
Жена позволила ему потешиться и этим.
— А что он за человек?
— На сына непохож. Вообще на человека делового. Не знаю, как бы тебе его описать. Высокий; волосы и усы седые, а пальцы очень длинные и гибкие. Я это заметил, потому что он опирался руками о трость. Одет не так чтоб очень богато и держится просто. Не очень говорлив. Говорил больше я. Он сказал, что рад, раз я с его сыном так хорошо поладил. Справился о тебе и Айрин, сказал, что не считает, что знакомство началось сегодня. Сказал, что ты много сделала для его жены. Ну, я, конечно: не за что, мол. Да, — продолжал задумчиво Лэфем, положив руки на колени и держа в левой сигару. — Ясно, что он и впрямь хотел как лучше. Более приятного человека я, пожалуй, не встречал. Самый из всех приятнейший. — Он отвернулся, не желая, чтобы жена читала на его лице борьбу — старания человека, который сам всего добился, не быть польщенным вниманием элегантного трутня, не радоваться униженно оказанной ему любезности, а выпрямиться и смотреть ему в глаза как равному. Один господь, сотворивший нас по своему подобию, но из праха, знает, когда придет конец этой борьбе. Было время, когда Лэфем не мог представить себе, что есть роскошь, какую он не смог бы купить на свои доллары, если бы и захотел; но первые открытия его жены, при его полном незнании света, наполнили его опасениями. Смутное видение чего-то недостижимого за доллары там, где он раньше ничего не видел, пугало его, как ни противилась этому его гордость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108