Он был долговязый, забавный, в роговых очках. В его эксцентричности было что-то привлекательное. Но она вдруг почувствовала к нему неприязнь — быть может, потому, что он не сумел ее поцеловать.— Ну, — сказала она, — вы все еще злитесь?— Ничуть.Она шагнула к нему и взяла его за руку.— Извините меня, — сказала она мягко. — Не понимаю, почему я так разбушевалась. Сама не знаю, что со мной, но я отчаянно кисну сегодня. Не сердитесь.— Ерунда, — пробормотал он. — Пустяки. Он был неприятно смущен. Нарочно она, что ли, напоминает ему о том, как он оскандалился?— Это была ошибка, — продолжала она тем же мягким, задушевным тоном, — и мы оба постараемся об этом забыть.После этих слов он уже возненавидел ее.Минуту спустя они скользили по паркету, в то время как музыканты специально приглашенного джаза, раскачиваясь в такт и вздыхая, сообщали переполненному бальному залу, что «мой саксофон и я — чем это не компа-ани-и-я-а!».Перед ней вырос молодой человек с усиками.— Вы меня не помните? — начал он с укором.— Что-то не припомню, как вас зовут, — сказала она небрежно. — Но мы знакомы, конечно.— Мы встречались у… — Голос его печально замер вдали — ее уже перехватил какой-то белобрысый юноша. Эдит пробормотала учтиво вслед inconnu Неизвестному (фр.).

:— Большое спасибо… еще потанцуем потом… Белобрысый восторженно тряс ее руку и никак не мог остановиться. Она припомнила, что его зовут Джим. Однако мало ли у нее знакомых Джимов, а фамилия его оставалась для нее загадкой. Зато она вспомнила, что у него своеобразная манера синкопировать танец, и тут же убедилась, что была права.— Долго думаете пробыть в Нью-Йорке? — многозначительно осведомился он.Она слегка откинулась назад и поглядела на него.— Недели две.— Где вы остановились?— В «Билтморе». Позвоните как-нибудь.— Непременно, — заверил он ее. — Позвоню. Сходим в кафе.— Непременно. Позвоните. Появился изысканно учтивый брюнет.— Вы меня не помните? — спросил он мрачно.— Нет, как будто припоминаю. Вас зовут Харлен?— О нет, Барло.— Ну да, конечно, я помню, что из двух слогов что-то… Вы еще так чудесно играли на гавайской гитаре на вечеринке у Хауорда Маршалла…— Я играю, но только не на…Его оттеснил молодой человек с торчащими вперед зубами. От нею попахивало виски. Эдит нравилось, когда мужчины слегка навеселе. Они были куда забавнее, откровенно восхищались ею, расточали ей комплименты, с ними было значительно легче вести беседу.— Меня зовут Дин, Филип Дин, — весело объявил он. — Вы меня, конечно, не помните. Вы бывали в Нью-Хейвене с одним студентом-выпускником, а я жил тогда с ним в одной комнате. Его зовут Гордон Стеррет.Эдит быстро вскинула на него глаза.— Да, я два раза была с ним на балу — у третьекурсников и в клубе.— Вы уже видели его, разумеется? — продолжал болтать Дин. — Он здесь. Я с ним только что разговаривал.Эдит вздрогнула. Впрочем, она ведь была уверена, что встретит Гордона здесь.— Нет, я…Ее уже перехватил толстый рыжеволосый юноша.— А-а, Эдит, — начал он.— О, я… здравствуйте…Она поскользнулась, споткнулась, пробормотала машинально:— Простите, бога ради…Она увидела Гордона. Он был очень бледен и стоял прислонившись к косяку. Стоял совершенно неподвижно, курил и смотрел на танцующих. Она успела заметить, что он похудел и осунулся и рука у него дрожит, когда он подносит сигарету ко рту. Она танцевала теперь совсем близко от него.— Они пригласили такую уйму чужих ребят, что тут… — говорил толстый юноша.— Гордон! — крикнула Эдит через плечо своего кавалера. Сердце ее бешено колотилось.Его большие темные глаза были прикованы к ее лицу. Он шагнул к ней. Партнер повернул ее в другую сторону. Она слышала, как он гудит у нее над ухом:— Но большинство этих остолопов напились и смылись заблаговременно, так что…Где-то сбоку прозвучал негромкий голос:— Разрешите мне…Она не успела опомниться, как уже танцевала с Гордоном. Он обнимал ее одной рукой, и Эдит чувствовала, как напрягается минутами его рука, чувствовала его ладонь с чуть расставленными пальцами на своей спине. Ее рука вместе с крошечным кружевным платочком была зажата в другой руке Гордона.— О Гордон… — взволнованно начала она.— Здравствуйте, Эдит.Снова она поскользнулась, он подхватил ее, и, качнувшись вперед, она ткнулась щекой в жесткий черный лацкан его фрака. Она любила его. О да, она поняла, что любит его… Затем на минуту воцарилось молчание, и ее охватило странное чувство неловкости. Что-то было не так.Внезапно сердце ее упало — она поняла, в чем дело. Гордон производил жалкое впечатление — у него был какой-то потрепанный, смертельно усталый вид, и к тому же он был пьян.— О! — невольно вырвалось у нее.Он смотрел на нее сверху вниз, и она увидела вдруг, что у него налитые кровью глаза и бегающий взгляд.— Гордон, — взмолилась она, — сядем. Я хочу посидеть.Они были почти в центре зала, но Эдит заметила двух юношей, которые направлялись к ней с разных сторон, остановилась, схватила холодную, безжизненную руку Гордона и увлекла его за собой сквозь толпу. Губы ее были плотно сжаты, лицо бледно под легким слоем румян, в глазах стояли слезы.Они поднялись по устланной ковром лестнице, и Эдит присела на ступеньку. Гордон опустился рядом с ней.— Ну вот, — начал он, остановив на ней мутный взгляд, — я очень, очень рад, что встретил вас, Эдит.Она ничего не ответила и только смотрела на него во все глаза. Она была потрясена. Не раз в течение многих лет приходилось ей наблюдать мужчин на разных стадиях опьянения, разных мужчин — от старших ее родственников до шоферов, — и порой это было забавно, порой вызывало отвращение, но такого невыразимого страха она еще не испытывала никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19