ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Не всякий так-то сумеет, - спокойно докончил он, подымая на людей свой ясный, пустой и дерзкий взгляд и усмехаясь.
- Закопать его надо, - сказал Сеня.
- А ну, беги за лопатами, - распорядился Гладких.
Несколько человек побежало к вьючным лошадям за лопатами.
- Здорово порезанный? - спрашивал у партизан, возвращавшихся на тропу, Федор Шпак, который вместе с небольшой кучкой партизан не ходил смотреть труп.
- Мало голову не отхватили...
- У!.. - содрогнулся Шпак. - Не могу я их глядеть, резаных. Пулей убитых я сколь в своей жизни нагляделся, а резаных - ну никак не могу, говорил он, как бы оправдываясь за свое малодушие и утешая себя в том, что ему так и не удалось посмотреть труп, который все видели и который ему тоже хотелось бы посмотреть.
XXIII
На седьмой день пути ранним утром отряд набрел на старую, заросшую желтоватым пырником зимнюю дорогу. Долина раздалась, лес поредел; все чаще попадались старые и свежие порубки; чувствовалась близость жилья, дорога поднялась на лесистый увал и превратилась в летнюю, езженую.
Казалось, увалу этому конца-краю не будет, но, как всегда бывает после длинного таежного похода, лес неожиданно оборвался, и с увала открылась огромная, зеленевшая всходами и блестевшая росой на утреннем солнце Сучанская долина.
На нолях не видно было работающих баб и мужиков, и все вдруг вспомнили, что сегодня воскресенье.
По той стороне долины, вдоль реки, не видной отсюда из-за кудрявившейся по ее берегу вербы, простирался крутой и высокий хребет, отделявший долину от Сучанского рудника. Слева долину перегораживал лесистый горный отрог, вырвавшийся из той семьи Сихотэ-Алиньских отрогов, откуда пришел отряд. Отрог этот тянулся под прямым углом к хребту за рекой, но в том месте, где они должны были сомкнуться, зиял провал, проделанный рекой. Из этого угла, возле самого провала, вдоль реки и вдоль по-над отрогом раскинулось глаголем большое, дворов на семьсот, село с белой каменной церковью, отливавшими на солнце прудами, железными, деревянными и соломенными крышами, выступавшими из зелени садов.
Партизаны, весело крича, вздымая ружья и шапки, гурьбой побежали с увала, полого спускавшегося в долину. Из полыней у подножия увала взвился фазаний табунок и, пестря на солнце многоцветным своим опереньем, улетел в долину.
Построившись во взводы, по двое, отряд вышел на тракт и здесь построился колоннами по четыре.
- Знамя, знамя!.. - закричали впереди.
Из торок вынули красный флаг и прикрепили его к древку, которое один из партизан всю дорогу нес в руках.
- Давай, я понесу!.. Я понесу! - кричал Бусыря, догоняя партизана, бежавшего наперед со знаменем. - Можно? - спросил он у Гладких, равняясь с ним.
- Пускай понесет, правда, - сказал Сеня, весело глядя на заросшее темным волосом, расплывшееся в счастливой улыбке мясистое лицо Бусыри.
Во главе с Бусырей, с неуклюжей важностью вышагивающим перед колоннами со знаменем в руках, отряд тронулся к селу.
- "Трансваль", а ну, "Трансваль"!.. Где Федя Шпак? - закричали в передней колонне. - Заводи!..
Федор Шпак, шедший в передней колонне, закрыл на секунду глаза, потом, вскинув чубатую голову, дрогнув бровями и усами, начал звучным тенорком:
Трансваль, Трансваль, страна моя,
Ты вся горишь в огне...
И вся передняя колонна, за ней, примыкая, другие разноголосо и мощно подхватили:
Под деревцем развесистым
Задумчив бур сидел...
...Сынов всех девять у меня.
Троих уж нет в живых,
как бы жаловался Шпак, а колонны отвечали ему:
А за свободу борются
Шесть юных остальных...
Далеко еще до поскотины их встретил конный патруль: два всадника с красными лентами на фуражках.
- Что за отряд? - свешиваясь с лошади, стараясь перекричать песню, спрашивал передний.
- Тетюхинцы, - отвечал Сеня.
- Тетюхинцы и вай-фудинцы! - с усмешкой поправил Гладких.
- Нас, тетюхинцев, больше! - смеялся Сеня.
- Все одно: по командиру считается...
Один из всадников, вздымая пыль, поскакал в село готовить квартиры, другой, сдерживая свою, плясавшую и поводившую ушами от песни лошадь, поехал вместе с отрядом.
- Что нового у вас? - напрягаясь во весь голос, спрашивал Сеня. Японцы не жмут?
...А младший сын в двенадцать лет
Просился на войну,
жаловался Шпак.
- Ну-у... - пренебрежительно ответил патрульный, всем своим видом и посадкой опровергая тревожные предположения Сени. - Они было сунулись с рудника, да куда там...
...Но я сказал, что нет, нет, нет,
Малютку не возьму...
гремели колонны.
- А?.. Чего?.. - приставив ладонь к уху и свешиваясь с лошади, переспрашивал патрульный.
- Хунхузы, говорю! Про хунхузов слышно что?..
- А, хунхузы... Да что ж хунхузы. Под Николаевкой, бают, поцапались с ими, это что ж...
- Сурков как там? Здоров ли?
- Под рудником раненный был, а теперь уж поправился, ходит... Да что там говорить, - сказал патрульный, поняв вдруг общий смысл вопросов Сени, весь народ поднялся, теперь не удержишь!..
Малютка на позиции
Ползком патрон принес...
могущественно гремели колонны.
- Верно... верно... - сказал Сеня, помаргивая от слез, выступивших ему на глаза.
С песней, с Бусырей, несущим знамя, с патрульным, плясавшим на своей лошади, с примыкавшими с боков ребятишками и собаками - мимо партизан, высыпавших из изб, мимо празднично разодетых девчат и парней - отряд зашагал по селу.
Из проулка навстречу им, запыхавшись, выбежал широкоплечий невысокий мужик в сапогах, в полотняной рубахе, без шапки, со светлой курчавой бородой.
- Ху-у... успел! - радостно закричал он, переводя дух. - Меня со сходу вызвали, сход у нас идет... Сюда, сюда, в этот проулок! - зазывал он, весело кланяясь и приседая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
- Закопать его надо, - сказал Сеня.
- А ну, беги за лопатами, - распорядился Гладких.
Несколько человек побежало к вьючным лошадям за лопатами.
- Здорово порезанный? - спрашивал у партизан, возвращавшихся на тропу, Федор Шпак, который вместе с небольшой кучкой партизан не ходил смотреть труп.
- Мало голову не отхватили...
- У!.. - содрогнулся Шпак. - Не могу я их глядеть, резаных. Пулей убитых я сколь в своей жизни нагляделся, а резаных - ну никак не могу, говорил он, как бы оправдываясь за свое малодушие и утешая себя в том, что ему так и не удалось посмотреть труп, который все видели и который ему тоже хотелось бы посмотреть.
XXIII
На седьмой день пути ранним утром отряд набрел на старую, заросшую желтоватым пырником зимнюю дорогу. Долина раздалась, лес поредел; все чаще попадались старые и свежие порубки; чувствовалась близость жилья, дорога поднялась на лесистый увал и превратилась в летнюю, езженую.
Казалось, увалу этому конца-краю не будет, но, как всегда бывает после длинного таежного похода, лес неожиданно оборвался, и с увала открылась огромная, зеленевшая всходами и блестевшая росой на утреннем солнце Сучанская долина.
На нолях не видно было работающих баб и мужиков, и все вдруг вспомнили, что сегодня воскресенье.
По той стороне долины, вдоль реки, не видной отсюда из-за кудрявившейся по ее берегу вербы, простирался крутой и высокий хребет, отделявший долину от Сучанского рудника. Слева долину перегораживал лесистый горный отрог, вырвавшийся из той семьи Сихотэ-Алиньских отрогов, откуда пришел отряд. Отрог этот тянулся под прямым углом к хребту за рекой, но в том месте, где они должны были сомкнуться, зиял провал, проделанный рекой. Из этого угла, возле самого провала, вдоль реки и вдоль по-над отрогом раскинулось глаголем большое, дворов на семьсот, село с белой каменной церковью, отливавшими на солнце прудами, железными, деревянными и соломенными крышами, выступавшими из зелени садов.
Партизаны, весело крича, вздымая ружья и шапки, гурьбой побежали с увала, полого спускавшегося в долину. Из полыней у подножия увала взвился фазаний табунок и, пестря на солнце многоцветным своим опереньем, улетел в долину.
Построившись во взводы, по двое, отряд вышел на тракт и здесь построился колоннами по четыре.
- Знамя, знамя!.. - закричали впереди.
Из торок вынули красный флаг и прикрепили его к древку, которое один из партизан всю дорогу нес в руках.
- Давай, я понесу!.. Я понесу! - кричал Бусыря, догоняя партизана, бежавшего наперед со знаменем. - Можно? - спросил он у Гладких, равняясь с ним.
- Пускай понесет, правда, - сказал Сеня, весело глядя на заросшее темным волосом, расплывшееся в счастливой улыбке мясистое лицо Бусыри.
Во главе с Бусырей, с неуклюжей важностью вышагивающим перед колоннами со знаменем в руках, отряд тронулся к селу.
- "Трансваль", а ну, "Трансваль"!.. Где Федя Шпак? - закричали в передней колонне. - Заводи!..
Федор Шпак, шедший в передней колонне, закрыл на секунду глаза, потом, вскинув чубатую голову, дрогнув бровями и усами, начал звучным тенорком:
Трансваль, Трансваль, страна моя,
Ты вся горишь в огне...
И вся передняя колонна, за ней, примыкая, другие разноголосо и мощно подхватили:
Под деревцем развесистым
Задумчив бур сидел...
...Сынов всех девять у меня.
Троих уж нет в живых,
как бы жаловался Шпак, а колонны отвечали ему:
А за свободу борются
Шесть юных остальных...
Далеко еще до поскотины их встретил конный патруль: два всадника с красными лентами на фуражках.
- Что за отряд? - свешиваясь с лошади, стараясь перекричать песню, спрашивал передний.
- Тетюхинцы, - отвечал Сеня.
- Тетюхинцы и вай-фудинцы! - с усмешкой поправил Гладких.
- Нас, тетюхинцев, больше! - смеялся Сеня.
- Все одно: по командиру считается...
Один из всадников, вздымая пыль, поскакал в село готовить квартиры, другой, сдерживая свою, плясавшую и поводившую ушами от песни лошадь, поехал вместе с отрядом.
- Что нового у вас? - напрягаясь во весь голос, спрашивал Сеня. Японцы не жмут?
...А младший сын в двенадцать лет
Просился на войну,
жаловался Шпак.
- Ну-у... - пренебрежительно ответил патрульный, всем своим видом и посадкой опровергая тревожные предположения Сени. - Они было сунулись с рудника, да куда там...
...Но я сказал, что нет, нет, нет,
Малютку не возьму...
гремели колонны.
- А?.. Чего?.. - приставив ладонь к уху и свешиваясь с лошади, переспрашивал патрульный.
- Хунхузы, говорю! Про хунхузов слышно что?..
- А, хунхузы... Да что ж хунхузы. Под Николаевкой, бают, поцапались с ими, это что ж...
- Сурков как там? Здоров ли?
- Под рудником раненный был, а теперь уж поправился, ходит... Да что там говорить, - сказал патрульный, поняв вдруг общий смысл вопросов Сени, весь народ поднялся, теперь не удержишь!..
Малютка на позиции
Ползком патрон принес...
могущественно гремели колонны.
- Верно... верно... - сказал Сеня, помаргивая от слез, выступивших ему на глаза.
С песней, с Бусырей, несущим знамя, с патрульным, плясавшим на своей лошади, с примыкавшими с боков ребятишками и собаками - мимо партизан, высыпавших из изб, мимо празднично разодетых девчат и парней - отряд зашагал по селу.
Из проулка навстречу им, запыхавшись, выбежал широкоплечий невысокий мужик в сапогах, в полотняной рубахе, без шапки, со светлой курчавой бородой.
- Ху-у... успел! - радостно закричал он, переводя дух. - Меня со сходу вызвали, сход у нас идет... Сюда, сюда, в этот проулок! - зазывал он, весело кланяясь и приседая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187