Но в то утро я тряс-тряс ее за плечо. Мне даже немного обидно было - ишь как заспалась - а я... я, если честно, совсем не спал. Я всегда плохо сплю, когда распсихуюсь. Наконец разбудил.
- Вставать-то будешь? - спрашиваю. - А вообще-то можешь и полежать.
- Сама знаю, что могу, - опять, значит, вредничает. Но встала все-таки, сготовила мне поесть и к остановке тоже повезла.
Всю дорогу ехали молча. Ни одного словечка всю дорогу. Я только, как приехали, сказал ей "пока" и быстренько почапал к остановке, там как раз Боб Мориарти уже стоял. А дальше я такое отмочил... Как хлопну его по загривку, будто свиделся наконец с родным братцем, которого лет двадцать разыскивал, а сам ведь терпеть не могу этого мямлю! Он мой напарник на сборке фюзеляжей, и это из-за него у меня выработки кот наплакал. Представляете?
Ох, братцы, что я вытворял у конвейера, и вспоминать тошно. Этот недоделок Мориарти из-за меня простаивал, он - из-за меня! Ну начал, естественно, нудить, и еще немного - я бы вмазал ему, если бы рядом не сшивался Сидни Хувер. Он у нас начальничек, Сидни Хувер, значит.
Во время ленча я два раза выскакивал к телефону - наберу пару цифр нашего номера - и вешаю трубку. И чего вешаю? И зачем тогда дался мне этот проклятый телефон? А?
Мы договаривались, что в этот день я пойду потом поиграю в баскет, но меня хватило только на пол-игры, поехал на автобусе домой. Рути у остановки не было, понятное дело - откуда ей было знать, что я смоюсь в середине игры. Честно, я ни капельки не расстроился, ни капельки. Мне даже повезло, Рита и Джо Сэнтайны подвезли меня на своей машине.
Прихожу, значит, домой, и что же вы думаете? Ну! Шевелите мозгами!.. Ладно уж, не мучтесь, так и быть, скажу. Ее не было... ну Рути, значит. Зато в холле на столе имелась записка. Я ее взял и прямиком в гостиную. Даже шляпу не снял. Смешно, правда? А у самого руки трясутся. Ме-е-еленько так дрожат.
Ну что делать, читаю:
"Билли!
Нам лучше расстаться. Я вижу, ты не хочешь понять, что мы уже выросли из некоторых вещей. Что нам пора переключиться. [63] на другое. Я не знаю, как тебе лучше объяснить. Да и ни к чему снова затевать этот разговор, ты же знаешь, в каком я состоянии, я только разозлю тебя, а зачем? И пожалуйста, не езди к маме. А захочешь увидеть ребенка, то не сразу. Ну, пожалуйста.
Рут".
Ну я, конечно, за сигарету - и в кресло. Долго-долго сидел, мы это кресло у Сильвермана покупали. У него лучший в городе магазин. Просто классный. Сидел, значит, читал ее письмишко, раз, другой, третий... Я его запомнил наизусть, правда-правда запомнил. А потом стал учить его с конца, задом наперед, значит: "Пожалуйста ну сразу не то ребенка увидеть захочешь а", - примерно так это звучало. В общем, тронулся. Совсем тронулся. И так в шляпе и сижу. А тут еще в комнату вдруг впирается миссис Уиджер.
- Рути, - говорит, - просила приготовить вам ужин. Все на столе.
Ну, братцы, эта мымра меня доконала. Как же я ее ненавидел! Небось, подумал я, она и подбила Рути уйти от меня.
- Не надо мне никакого ужина, - говорю. - Шли бы вы себе домой.
- С удовольствием, - отвечает. Дамочка-то благовоспитанная как-никак.
И через несколько минут эта самая Уиджер хлопнула в парадном дверью, а я остался один. Да, братцы, совсем один! Все заучивал письмо Рути задом наперед, потом подался на кухню. Соорудил себе какой-никакой сэндвич, открыл бутылочку бурбона, и с нею, значит, опять в гостиную. И со стаканом, конечно. Сижу и вспоминаю, как Хамфри Богарт в "Касабланке" наклюкался, пока ждал, когда объявится Ингрид Бергман. Да, с ним вроде был еще цветной пианист, Сэм, и я после пары стакашек очень запросто представил, что цветной Сэм тут, в комнате. Ох, братцы, до чего мне было хреново!
- Сэм, - говорю, вроде как он и вправду здесь, - ну-ка сыграни мне "Ты словно лунный свет".
А Сэм (то есть я за него) отвечает:
- Брось, хозяин, чтобы я стал играть такую чепуху, - говорю я (то есть, это Сэм сказал): - Это только тебе и Рути она нравится.
- Сыграй, слышишь! - завопил я, только уже голосом вроде как Хамфри Богарта. - Сыграй ему вот это, Сэм: "Пожалуйста ну сразу не то ребенка увидеть захочешь а". Ты понял меня, Сэм? Ты понял, я тебя спрашиваю? [64]
Я устал идиотничать и решил позвонить. Пошел к телефону и набрал номер Бада Триблза. Это мой лучший друг, между прочим, один из лучших баскетболистов у нас. Мы с ним три года продержались в лучших по штату.
Трубку сняла его мама и как заверещит мне в ухо:
- Билли, это ты? Куда ты запропастился! А как поживает твоя жена, такая она у тебя милочка, а ваш очаровательный малыш? - Да, елки-палки, эта женщина всегда знает, о чем Спросить... В общем, она сказала, что Бада нет дома.
И добавила: - Сам понимаешь, холостяцкие заботы, - и по-дурацки захихикала. Я повесил трубку. Нет, от нее определенно можно было тронуться.
Да, елки-палки, я еще четыре часа просиживал кресло, купленное у Сильвермана, лакал бурбон и беседовал с Сэмом. И все ждал - сейчас войдет. Я даже спустился вниз и рывком открыл дверь. Рути не было, но я представил, что она здесь.
- Все нормально! - проорал я в темноту. - Заходи, Рути!
Покричав, я снова пошел в дом. И по дороге чуть не разревелся, ну да ладно. Пошел звонить, теперь уже Рути. Телефон гудел, гудел, я чуть с ума не сошел, пока не сняли трубку. Миссис Кроппер сняла. Ох, братцы, до чего не люблю я с ней по телефону разговаривать. Рути легла спать; говорит. Но ничего она не легла, а подошла к телефону. Ну мы поговорили немного, я и Рути. Я, значит, ну просил вернуться домой. Я, говорю, уже дома. А она мне я тоже уже дома, говорит. И повесила трубку, ну и я повесил.
А через полчаса слышу - машина подъезжает, ее отца, я сразу к окну.
1 2 3 4