- Затем, - говорю, - что мне охота попить пивка. Затем, что я тоже человек. Попрыгала бы ты день-деньской у конвейера... у фюзеляжей этих... тогда бы не спрашивала.
А она мне вроде как в шутку:
- Какой ты у нас попрыгунчик! Не то что я, верно? Я день-деньской отдыхаю, да? Как каторжная...
А кто спорит, что ей тоже достается? Я так и сказал. Смотрю, она опять чиркает этими проклятыми спичками, хуже ребенка, честное слово. Спрашиваю, ну неужели она ничегошеньки не поняла... ну что я имел в виду? Очень даже поняла, говорит, и еще поняла, что имела в виду ее мама, когда сказала, что нам рано жениться, и еще много чего поняла, но только теперь... [60]
Вот этой фразочкой она меня доконала. Признаюсь. Что да, то да. Я все могу проглотить, только не маму. Только не "моя мама сказала". Ну я, значит, виду не подаю и небрежненько так спрашиваю, что она такое несет... и несет только потому, что мужик позволил себе в кои-то веки расслабиться. А Рути мне и выдала, что если она еще хоть раз услышит про мужика, который "иногда" или "в кои-то веки", я вообще ее больше не увижу. Рути, она вечно как-то странно все воспринимает. Совсем не так, как нужно. Я хотел ей объяснить, но она отмахнулась и говорит:
- Ладно. Раз уж мы сюда притащились, пойдем потанцуем.
Пришлось вылезти из-за столика, и только мы вышли, оркестр как нарочно начал играть "Ты словно лунный свет". Песенка старая, но вполне. Вообще говоря, даже очень вполне. Мы иногда ловили ее по приемнику в машине, по пути домой, значит. Рути иногда даже подпевала. Но здесь, в пивнушке у Джейка, она была совсем ни к чему и жутко действовала на нервы. А эти ребята все играли и играли, ну то есть просто умотали этой своей лунятиной. Рути очень старалась держаться от меня подальше и не смотреть мне в глаза. В конце концов эти парни все же заткнулись. И тут она, Рути, значит, ка-а-ак рванет от меня. К столику, значит. Только не подумайте, что она за него села. Схватила свою жакетку и деру. А у самой слезы градом.
Я бегом-бегом расплатился - и за ней. А на улице холодрыга вдруг жуткая. Ну я-то хоть в синем своем костюме, но Рути, она прямо в желтом своем платьице выскочила. Тепла от него ни фига. И мне уже ничего не нужно было-: только бы поскорее добежать до машины, снять пиджак и (если мне позволят) укутать ее. Говорю же, холод был кошмарный.
Она сидела в машине, съежилась в комочек и ревет - громко так, совсем по-детски. Я пиджаком, значит, укутал ее и хотел развернуть, чтобы она, значит, посмотрела на меня, а она - ни в какую. Ну, братцы, это уж совсем паршиво - когда Рути ни в какую. Паршивей не бывает. Прямо жить неохота.
Я просил ее, тыщу раз просил, чтобы она, значит, хоть разок на меня посмотрела. Без толку. Да еще почти сползла с сидения на пол. Иди, говорит, пей свое пивко, а я, говорит, и тут посижу. А я - не нужно, говорю, мне никакого пивка. Мне нужно только, чтобы она на меня посмотрела. И еще сказал, чтобы она не верила своей маме, та только и знала, что причитала: "ах, какие вы еще дети", "ох, куда вам было жениться". Это все чушь, сказал я, про мамочкины, значит, причитания. [61]
Ну так вот, я все просил ее не отворачиваться, и сесть по-человечески, и посмотреть мне в глаза - никакого впечатления. Ладно, включил зажигание, поехали с ней домой. Она всю дорогу ревела, сидя, можно сказать, на полу, ну ей-богу, ребенок. Правда, когда я задом уже заезжал в гараж, она чуть попритихла и села повыше. Знаете, обычно мы с нею как заедем в гараж, обязательно обнимемся или поцелуемся. Понимаете, да? Темнотища кругом, и вообще... и ты в своем собственном гараже, только ты, значит, и Рути... Что и говорить, так нам классно иногда бывает... Но на этот раз мы очень быстренько выскочили. Рути с ходу чуть не бегом наверх. Когда я управился и тоже наверх собрался, слышу, хлопнула входная дверь. Миссис Уиджер смылась, значит. Она всегда так, только мы на порог - шасть на улицу, ни один чемпион за ней не угонится.
Ну поднимаюсь в нашу комнату, развязываю, значит, галстук, а Рути мне (у меня аж сердце заболело):
- Небось даже и взглянуть на ребенка не хочешь? Напрасно! Вдруг что интересненькое упустишь! Может, он усы отрастил... или еще чего... Ты, считай, целый месяц его не видел. Неужели так и не удостоишь его своего взгляда?
Терпеть не могу, когда она так вредничает. Ну и говорю ей, значит:
- Ну, почему не удостою. Это ты зря. Сейчас пойду и удостою, - и вышел из комнаты.
Рути, она оставляет включенной лампочку рядом с детской, поэтому там никогда не бывает совсем темно. Я наклонился над кроваткой. Наш малыш спал и сосал во сне большой палец. Я вытащил палец, но он снова пихнул его в рот, хотя и продолжал спать. Представляете, спит, а голова работает. Здорово, да? То есть я что хочу сказать: не просто спит, а знает, что делает. Я взял его за ножку и немного подержал ее в ладони. Мне ужасно нравятся его ножки. Правда нравятся. Потом слышу: Рути, вошла, значит, и стала за моей спиной. Ну я накрыл парня одеялком и вышел. А к себе когда вернулись, я возьми да брякни - и что на меня нашло?.. Ведь малыш выглядел на все сто. Свеженький такой. Совсем как Рути. Возьми и брякни:
- Чего-то он не того.
- Что значит "не того"? - встрепенулась Рути. - Ну, говори!
- Да тощий какой-то, - говорю.
- Это мозги у тебя тощие, - она мне, значит.
Ну и я ей, ехидненько так ехидненько:
- Ну спасибо тебе. Ой, спасибо.
И больше до самого утра ни гу-гу, ни я, ни Рути. [62]
Утром Рути всегда встает, чтобы приготовить мне завтрак и подкинуть меня на машине к автобусной остановке. А я, значит, галстук там, рубашку надену и уж тогда иду ее будить, но обычно мне и тормошить ее не нужно, она сразу глаза открывает - проснулась уже.
1 2 3 4