Они выглядели аккуратней, строже. И породистей. Вот именно — другую породу узнавал в них Альгис среди славянской толпы. Прибалтийский облик. Те, не похожие на русские, черты, которые так нравились в Альгисе русским женщинам и за что Рита называла его викингом.
Вспомнив о Рите, Альгис встревоженно глянул на часы. Она вот-вот должна была прийти в ресторан, а чтоб выстоять очередь за билетом, потребуется не меньше часа. Альгис окончательно расстроился. Подняв вещи с полу, он растерянно посмотрел на самый конец очереди, где ему предстояло занять место, и подумал, что минут через десять пойдет в ресторан предупредить Риту, а пока надо будет сдать вещи в камеру хранения, предварительно заняв место в очереди.
— Поближе к народу, к массам, — ухмыльнулся он, понимая, что прощальный обед с Ритой испорчен и вообще получилось нелепо, нехорошо, и впредь не надо полагаться на случай, а все делать заранее, благо, такая возможность ему, Альгирдасу Пожере, всегда предоставляется, хотя бы из-за его положения в этом не весьма устроенном мире.
Последние десять-пятнадцать лет, то есть в тот период, когда его счастливая звезда шла неуклонно в гору и его уже при жизни записали в классики, в плеяду лучших представителей современной литовской поэзии, Альгирдас Пожера как-то незаметно привык к комфорту; стал чувствителен к малейшим неудобствам, и оттого ситуация, в какую он попал здесь, на вокзале, окончательно испортила ему настроение, потому что он почувствовал себя таким же, как все. Но слава остается славой и она порой проявляется в самых неожиданных формах. В очереди у кассы Альгиса узнали. Узнал его, конечно, литовец. И стоял он у самого окошечка. Выбежав из очереди, этот немолодой, простоватого вида мужчина в старом пальто, по облику, несомненно, средний служащий из какого-нибудь захудалого городишки в Литве, смущаясь и краснея, оттого что говорит со знаМенитостью, предложил Альгису свои услуги: купить ему билет и даже отказался от денег, сказав, что у него хватит своих, и они рассчитаются потом, когда билет будет куплен. Альгис был приятно польщен, своим бархатистым голосом, к которому вернулась уверенность, поблагодарил его, и когда тот побежал обратно к кассе, подумал о том, что имя уже работает на него помимо его воли, и так уже будет до конца жизни. Одно лишь портило радость. Этот человек поедет с ним в одном купе и на правах знакомого станет надоедать разговорами, расспрашивать о жизни писателей и отказать ему во внимании будет неудобно, и придется расплачиваться за услугу потерей покоя и фальшивым доброжелательствоОпасения Альгиса оказались напрасными. Будущий сосед по купе, вручив ему билет, с нескрываемым огорчением сказал, что сам он едет другим поездом и поэтому лишается возможности ближе познакомиться с известным поэтом, которого он лишь читал, но живым.видит впервые, и второй такой случай представится неизвестно когда. Альгис, стараясь скрыть чувство облегчения, какое испытывал от этих слов, долго, пожалуй, слишком долго благодарил его, говорил какие-то незначащие слова и, подхватив чемодан и саквояж, пошел из билетного зала.
Все складывалось как нельзя лучше. С минуты на минуту Рита должна была появиться в ресторане вокзала, времени у них еще оставалось уйма, и Альгис вошел в ресторан в самом наилучшем расположении духа.
В добротном костюме и теплом свитере под пиджаком, из нагрудного кармана которого скромно, но элегантно высовывался уголок носового платка в тон свитеру, он производил впечатление одновременно и мужественного и интеллигентного человека. Светлые, словно выгоревшие на солнце, волосы, серые с голубизной глаза, поздний крымский загар на резко очерченном сухом лице с заметным твердым подбородком («Вот такими я представляю себе древних викингов,» — говорила Рита, целуя его), высокий и стройный, сохранивший спортивный склад фигуры, несмотря на то, что ему уже стукнуло сорок, и он, пока еще незаметно, но начинал полнеть, Альгис сразу был оценен официантом, безошибочно угадывающим настоящего клиента.
Хоть ресторан и был переполнен, Альгис получил отдельный столик в углу, и интимное, с подмигиванием, обещание официанта никого из чужих к нему не подсаживать и готовность без промедления явиться за заказом, когда придет дама. А дамы не было. Взгляд Альгиса блуждал по залу: возможно, Рита пришла раньше его и ждет за одним из столиков. Время, о котором они условились, уже прошло. Рита, очевидно, задержалась в пути — такси в такой час не так легко поймать.
Альгис машинально полистал карточку меню и решил ждать, благо, спешить ему уже было некуда. Рассматривать соседей за чужими столиками оказалось занятием неинтересным, и он устремил взгляд к потолку с аляповатыми, из гипса, выступами по краям. Его внимание привлекли серые круглые наросты возле выступов — ласточкины гнезда. Это было неожиданным открытием. Здесь, в шумном зале вокзального ресторана, в пару и острых запахах, изолированные от внешнего мира, слепили гнезда ласточки и, забыв о временах года, преспокойно зимовали в московской стуже. Ласточки перелетали из одного конца зала в другой, но не стремительно, молнией, как это делали их собратья там, под открытым небом" а тяжело, медленно и, казалось, как бы вразвалку" потому что они разжирели от обильной пищи, подбираемой на столах. Они стали какими-то неуклюжими — опасность здесь не подстерегала, никакой ястреб сюда не заберется. И извечный инстинкт, ведший их стайками осенью на юг, в жаркие страны, а весной -обратно, к своим гнездам, со временем, должно быть, атрофировался. Здесь было покойно и сытно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69