Через год она умерла от горячки, и князь взял Чезарио к себе в замок. Там у него было множество воспитателей и учителей, и ни один не оставался безнаказанным, если вдруг осмеливался делать замечания.Чезарио поставил фотографию на место. Странное беспокойство овладело им. Слишком много воспоминаний будили эти стены. Продать замок, уехать, стать американским гражданином — единственный способ отделаться от прошлого. Отсечь единым махом, чтоб и следа в душе не осталось…Он подумал о письме, заставившем прервать участие в гонках, отказаться от встречи с Илиной и срочно приехать сюда. Илина… Он улыбнулся. Что-то притягательное было в этих румынках из титулованного полусвета… Что ж, теперь она, верно, на дороге в Калифорнию со своим богатым техасцем. Гио распахнул дверь библиотеки.— Обед подан, ваше сиятельство.Тонкие белоснежные салфетки, золотистый отблеск свечей на столовом серебре, изысканные блюда… Гио мог собой гордиться. Холодный угорь нарезан ломтиками. Горячие креветки на пару стояли в кастрюльке над жаровней на отдельном столике.Одетый в красно-зеленую ливрею дворецкого, старый слуга стоял в ожидании, придерживая спинку кресла, во главе длинного пустого стола, покрытого белой скатертью.Чезарио сел и взял салфетку.— Гио, поздравляю. Вы просто добрый гений!— Благодарю, ваше сиятельство, — ответил тот с достоинством, откупоривая бутылку «Орвието». — В старые добрые времена у этого стола собиралось за обедом множество гостей…Чезарио пригубил вино и кивнул. Старые добрые времена… Но жизнь идет, и времена меняются. Даже для таких, как Гио.Он окинул взглядом длинный пустой стол… Глава пятая Да, теперь было вовсе не то, что после войны. Тогда не обращали внимания на убранство стола и были рады, если на нем появлялась хоть какая-то еда. Однажды поздним вечером его навестил Маттео. Это было в тот самый день, когда они познакомились в кабинете дяди. Чезарио сидел за этим же столом и ел хлеб с сыром. Перед ним, просто на деревянной столешнице, лежали яблоки. Донесся шум подъехавшей машины, и Гио отправился узнать, кто приехал.— Синьор Маттео просит принять его, — доложил он через минуту.Чезарио кивнул. Вскоре Маттео вошел в комнату. Быстрым цепким глазом охватил все сразу: голый стол, железная посуда, скудная еда. Но в лице — ничего не изменилось, оно было непроницаемо. Чезарио пригласил его к столу. Тот сел напротив, но ужинать отказался — он уже перекусил. Чезарио был спокоен. Он принадлежал к элите, для которой богатство не имело особого значения. Бедность могла раздражать, вызывать досаду, но не могла его унизить — ни в глазах других людей, ни в его собственных. Его высокое положение было незыблемо.Гио убрал со стола и вышел. Чезарио откинулся в кресле, вонзив в яблоко зубы.Маттео внимательно всматривался в его утонченное лицо: оно было бы совсем мальчишеским, если бы не холод в темно-синих, почти черных глазах. И еще твердые скулы и кисти рук — сильные и сухие, красивой формы.— Вы говорите по-английски, майор? — спросил он.— Перед войной я учился в Англии.— Прекрасно! Тогда, если вы не против, будем изъясняться на английском. Мой итальянский, видите ли… Я ведь уехал из Италии еще трехлетним ребенком…— Не возражаю.— Если не ошибаюсь, мой визит вас несколько озадачил?Чезарио молча кивнул.Маттео проделал в воздухе жест, как бы указывая на окружающий их замок.— Отец частенько рассказывал о чудесах замка Кординелли… Бывало, в деревне любовались огнями фейерверков, которые здесь устраивались по праздникам.Чезарио доел яблоко и бросил огрызок на стол.— Все стало добычей войны, — пожал он плечами.— Или добычей вашего дяди? — Маттео стремительно подался вперед.Гримаса отвращения на миг исказила лицо Чезарио.— Этот ростовщик!.. — процедил он. — Да, теперь все это в его руках.— Пока он жив… — гость неотрывно глядел ему в глаза.— Люди, подобные ему, слишком жадны, чтобы умереть.— Таких субъектов американцы называют «шейлоками», по имени одного скряги из известной пьесы, — Маттео поддержал шутку Чезарио.Тот усмехнулся:— Шейлок! Как к нему подходит! Назвали, что припечатали.С таким видом, будто речь идет об обыденных вещах, Маттео продолжал:— Ваш дядя одинок… Кроме вас, у него нет никаких родственников. А между тем на его счету в банке — ни много, ни мало — двести миллионов лир.Чезарио бросил на него быстрый взгляд и внезапно увидел в незнакомом старом человеке… себя.— Я думал об этом, — проговорил он, мгновение помешкав. — Такая свинья дышит — только небо коптит… Но если я его убью?Маттео понимающе кивнул.— Верно… — он помолчал. — Но представьте, вдруг дядя умирает в тот момент, когда вы находитесь где-нибудь среди людей, скажем в двухстах метрах отсюда, в фехтовальном зале… Тогда все, чем он владеет, досталось бы вам, не так ли?— Гио! — крикнул Чезарио, поднимаясь из-за стола. — Мы перейдем в библиотеку. Принеси нам бутылку «Наполеона».Когда дверь за слугой затворилась и они остались одни перед наскоро растопленным камином, Чезарио без обиняков обратился к гостю:— Синьор Маттео, зачем вы пришли? Маттео тонко улыбнулся и попробовал вино.— Я многое знаю о вас, майор…— Вот как?— Думаю, вы помните период перед вторжением союзных войск в Италию? Я и один из моих соотечественников представили американскому правительству список людей, которые могли помочь подготовить операцию по высадке союзных войск. Это были представители подполья, начавшего действовать еще до первой мировой…Чезарио молчал.— Вы были одним из офицеров, направленных командованием итальянской армии для установления связи с девятью из упомянутых мной людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52