Ты так беспросветно глупа!..
Джордж Баллентайн остановил машину перед самой дверью ее дома.
— Ты не хочешь зайти и что-нибудь выпить?
— Нет, — ответил он. — Я обещал моему агенту, что встречусь с ним и выпью в пять, в баре у стадиона для игры в поло.
— Чудесно, — она открыла дверцу и вышла. — Спасибо за то, что приехал и подбросил меня.
— О чем ты говоришь! Напротив, я виноват. Я вовсе не предполагал, что все так ужасно затянется и усложнится.
Ничего не усложнилось. Разве ты никогда не слышал: сделать аборт проще, чем вылечить насморк. — Она обошла вокруг машины и подошла с другой стороны к дверце со спущенным стеклом. — Ты уверен, что не хочешь заскочить ко мне? — спросила она, теребя его искусственный ус. — Мы не можем трахнуться, но мне не запрещается поцеловать тебя взасос туда, где ты любишь. Доктор разрешил, да. А ты же всегда говорил, что у меня самые лучшие, самые жадные губы в нашем затраханном городе.
— Ну... это... я думаю, что смог бы через полчасика после встречи с агентом заскочить... Агент не станет возражать... — и он чуть порозовел.
Она рассмеялась, сорвала усики с его верхней губы и прилепила их ему на лоб — в самой серединке.
— Ох, Джордж, и почему ты такое дерьмо? — добавила она и вошла в дом.
Заперев за собой дверь, она прислонилась к ней спиной и заплакала так, что по щекам струйками потекли слезы... Господи, да что же это такое в ней, что она всегда привлекает к себе всякое дерьмо?
Ведь не всегда же было так! Уолтер не был дерьмом. Ну, не совсем. Он просто был слабым, да. Ему вечно требовались со стороны поддержка и одобрение, даже больше, чем ей.
Она прошла через все комнаты прямо в спальню и упала на кровать, не снимая одежды. Уставилась в потолок. Глаза ее высохли. Она лежала, не шевелясь.
Зазвонил телефон, но Джери-Ли не обратила на него никакого внимания.
После трех звонков включился автоматический секретарь и взял на себя труд ответить за нее.
Она протянула руку, достала из ночной тумбочки коробку сигарет, выбрала с косячком, медленно раскурила и глубоко вдохнула. Сладкое успокоение вместе со вдохом вошло через легкие в ее кровь и растеклось по всему телу. Она нажала кнопку магнитофона, и мягкие звуки музыки заполнили комнату. Она сделала еще две глубокие затяжки, положила сигарету на пепельницу, перевернулась на живот и зарылась лицом в ладони...
И снова перед глазами возникла маленькая девочка, плачущая на верхней ступеньке внутренней лестницы в их старом доме. Возникла и — исчезла. Она села на кровати — нет, она уже не та маленькая девочка... Давным-давно не маленькая девочка. С того самого дня, когда они обвенчались с Уолтером и он увез ее в Нью-Йорк и там, по эскалатору — выше, выше — в апартаменты на самом верхнем этаже здания, откуда открывался вид на весь этот огромный город.

ЧАСТЬ II
БОЛЬШОЙ ГОРОД
Глава 1
В тот день в Нью-Йорке уже царила весна. Молодая зелень листочков на деревьях в Центральном парке, трепещущих на легком ласковом ветру, переливалась под лучами теплого майского солнца.
Мы прошли мимо скамеек, заполненных бездельниками, наслаждающимися теплом. Мы не говорили, не смотрели друг на друга — мы были вместе и, одновременно, порознь, занятые своими глухими и не слышными другому мыслями.
Он так и не заговорил, пока мы не вышли к переходу на Пятьдесят девятую стрит, что напротив нашего дома. Мы остановились под светофором, ожидая зеленого. Улицы, как всегда, были переполнены машинами...
И тут он, наконец, сказал:
— Ты можешь не торопиться с переездом. Я улетаю десятичасовым самолетом в Лондон и не вернусь раньше, чем через месяц.
— О'кей. Мне сказали, что моя квартира будет готова. Он схватил меня за руку и потянул, потому что грузовик слишком близко проехал у тротуара, и сразу же отпустил, как только мы отступили, — Просто я хотел тебе сообщить, что буду через месяц, и ты можешь оставаться в этой квартире.
— Спасибо, Уолтер, но я уезжаю домой на уик-энд. А к понедельнику, надеюсь, все будет в порядке.
Швейцар, открывший нам дверь, посмотрел на нас как-то странно.
— Мистер Торнтон, — сказал он, — миссис Торнтон! Конечно, он уже знал. Я уверена, что знал. К этому времени весь свет должен был бы уже знать. В газетах, в разделе светской хроники, писали об этом бесконечно — ну как же, Торнтоны разводятся!
Мы молча подошли к лифту, вошли, поднялись наверх, вышли в коридор, подошли к бывшим нашим апартаментам.
— У меня есть ключ, — сказал Уолтер. Его чемоданы были уже уложены и закрыты и стояли в прихожей. Он затворил за нами дверь и какое-то время стоял молча. Затем сказал:
— Думаю, что неплохо было бы выпить.
— Сейчас налью, — сказала я и привычно пошла к бару в гостиной.
— Я сам, — сказал он.
— Мне нетрудно. Не возражаешь, если я и себе налью?
Я бросила несколько кубиков льда в два бокала, налила немного шотландского. И мы с бокалами в руках поглядели друг на друга.
— Будь! — сказал он.
— Будь, — повторила я.
Он сделал большой глоток, а я пригубила.
— Шесть лет, — произнес он. — Даже не верится. Я не ответила.
— Как они промчались... И куда исчезли, куда ушли?
— Не знаю.
— Ты помнишь тот день, когда я впервые привел тебя сюда? Темнело, шел снег, и парк белел в сумерках за окном.
— Я была совсем ребенком тогда... девочкой. Но эта девочка жила в теле женщины.
В его глазах мелькнуло удивление.
— Я так и не заметил, когда же ты выросла, Джери-Ли.
— Такие вещи происходят постепенно, день за днем, капля за каплей.
— Увы, я не замечал.
— Знаю, — сказала я грустно. В том-то и все дело. Во всяком случае, больше, чем все остальное, приведшее к разводу, мне кажется, было именно то, что для него я всегда оставалась девочкой-невестой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150