– Ой, нет, – быстро возразила девушка. – Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел меня в первый раз именно здесь. Я сейчас как раз на полпути.
– С тобой все в порядке? – спросил Иоганн. – У тебя странный голос.
– У меня в носу тампоны. Но вообще, все хорошо, честное слово. Расскажи мне о своей жене.
– Она американка. Очень красивая. Я уверен, вы понравитесь друг другу. Что еще я могу сказать?
– Ты давно ее знаешь?
– Три года.
– Иоганн, я ужасно за тебя рада, – сказала Жаннет. – Поздравляю и жду не дождусь, когда познакомлюсь с твоей женой. Вот только дай мне вернуться.
– А когда это будет? – спросил он.
– Я тут задержусь дольше, чем рассчитывала. Еще на месяц.
Швебель немного помолчал.
– Плохо. Лорен скучает. Ей очень тоскливо одной в большом доме.
– Ничем не могу помочь, – ответила Жаннет. Даже когда я дома, мы редко видимся. Когда я возвращаюсь, она обычно уже спит.
– Мы с Хайди водили ее в зоопарк в воскресенье, она ее просто обожает. Будем заходить к ней почаще, пока ты не вернешься.
– Это было бы очень мило с вашей стороны, – обрадовалась Жаннет. – Пожалуйста, поблагодари за меня свою жену.
– Нам это в радость, – сказал он. – Хочется поскорее тебя увидеть, интересно, какая ты стала.
Жаннет засмеялась.
– Думаю, ты удивишься. Но с этим можно подождать. Кроме того, у тебя ведь медовый месяц.
Иоганн рассмеялся.
– Правильно.
– Целую тебя и твою жену. С нетерпением жду встречи в Париже.
Она медленно положила трубку. Итак, Иоганн женился. Как ни странно, ей трудно было в это поверить.
Как всегда, Жак обедал за угловым столиком в ресторане „Руайяль Палас». Обычно он пил белое вино, разглядывая всех входящих в ресторан, но сегодня перед ним лежали «International Herald Tribune» и „Vogue», которые он тщательно просматривал. Все показы прошли, приговор вынесен. Ив Сен-Лоран. Если верить прессе, он вне конкуренции. Даже фотографии молодого американского кандидата в президенты и его жены на фоне Елисейского дворца не привлекли такого внимания.
Прошло немногим больше четырех лет с тех пор, как Мишель де Брюноф, редактор французского издания „Vogue», попросил его пристроить к Шики молодого паренька, который жил вместе с ним и посещал Academie de Couture. Но Шики, даже познакомившись с рисунками, отказался взять парня. У него, видите ли, не было времени, чтобы возиться с любителями и мечтателями, а на обучение его практической стороне дела, с точки зрения Шики, ушло бы слишком много времени.
Но Жак все-таки отнес рисунки Иоганну и попросил его уговорить Шики принять новичка или открыть небольшой салон, где демонстрировалась бы авангардная мода. Иоганн посмотрел рисунки и отрицательно покачал головой. Они и так терпели большие убытки с Домом моды, и начинать что-то новое было рискованно. Жак с сожалением вернул рисунки де Брюнофу. Через месяц молодой человек работал у Диора. Почти сразу же его имя замелькало в „Vogue», а дальше события развивались стремительно. С Диором случился инфаркт, и Марсель Боссак назначил молодого художника модельером Дома Диора.
Жак не мог отвести глаз от журнала. Если бы Брюноф пришел к нему годом раньше, когда Таня было жива! Она бы ухватилась за него обеими руками. Даже избавилась бы от Шики, если бы не было другого выхода. Если, если, если… Но она умерла, а Иоганн куда больше думает о балансовом отчете, чем о новых идеях.
Может быть, еще не поздно? Это был последний показ моделей Сен-Лорана: он должен отслужить два года в армии. Два года. Боссак в Доме Диора времени терять не будет. Он не может позволить себе потерять наработанную инерцию. Высказывались различные предположения относительно возможного преемника Сен-Лорана, но Жак точно знал, кто им станет. Марк Боган, модельер, который управлял филиалом Диора в Лондоне. Когда Сен-Лоран вернется из армии, Боган уже так окопается в Доме Диора, что „выдавить» его оттуда можно будет разве что с помощью атомной бомбы. И тогда Сен-Лорану волей-неволей придется искать себе новое место работы. Уж на этот раз Жак его не упустит. Даже если ему придется заняться этим самому и искать деньги, чтобы основать свой собственный Дом моды.
Он потягивал вино и лениво переворачивал страницы журнала. Номер еще не продавался, свой экземпляр он, как всегда, получил заранее. В киосках „Vogue» появится только на следующей неделе. Жак выработал привычку просматривать каждый номер тщательно, от корки до корки, читая не только статьи, но и рекламу. Некоторым образом реклама и объявления были даже полезнее: из них можно было понять, каким путем собирается пойти тот или иной Дом моды. Просмотрев почти половину журнала, он внезапно замер, отказываясь верить своим глазам.
На развороте была напечатана фотография необыкновенно красивой девушки. Обнаженная, она лежала на боку, лицом к камере, глядя на свою руку: на безымянном пальце сверкал огромный бриллиант в форме сердца. Простым шрифтом внизу был набран рекламный текст: „Простой бриллиант – вот все, что нужно красивой женщине». Ниже, чуть мельче, было написано: „Жаннет-Мари де ла Бовиль для Гарри Уинстона».
– Merde! – выругался про себя Жак. Он был в бешенстве и злился на себя: при его связях он должен был давно все узнать. Но ей каким-то образом удалось скрыться. Осознав весь комизм ситуации, Жак улыбнулся. Еще раз внимательно посмотрел на фотографию. Она никогда не была так красива. Он сделал знак официанту.
– Еще вина, мсье?
– Нет, – ответил Жак. – Я, пожалуй, выпью виски. И льда побольше. – Он закрыл журнал. Черт с ним, с Сен-Лораном. Пока, во всяком случае. Ни о чем, кроме этой фотографии, в Париже говорить не будут. Официант принес виски, он взял рюмку и сделал большой глоток, соображая, как можно использовать этот снимок с наибольшей пользой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106