– Ты мой дядя, – сердито продолжал я, – сегодня ночью я пришел тебе на помощь и был готов умереть за тебя, если бы пришлось. Но ты не до конца честен со мной. Ты просто играешь роль крестного отца.
– Крестных отцов больше нет, – спокойно заметил он, – мы всего лишь честные бизнесмены.
– На чем же строится ваш бизнес? – спросил я с долей сарказма, – на смерти?
– Я не накликивал на себя смерть. Эти люди – просто мальчишки, играющие в детские игры. Они просто насмотрелись фильмов.
Я смотрел на него.
– Не понимаю тебя. Какая связь между завтрашней встречей и моим договором с «Аэроспациале»?
– Встречаться будем с европейцами, – объяснил он. – И они могут оказать большее влияние на «Аэроспациале», чем ты, американец. А твой основной конкурент – датская компания, которая тоже хочет заключить договор с нами.
– Я знаю об этом, – коротко заметил я, – ты лучше скажи мне что-нибудь такое, чего я не знаю.
– Датчане попытаются перехватить у тебя этот договор за три миллиарда долларов наличными.
– Через два года моя фирма будет стоить пять миллиардов.
– Волшебная фраза «отсутствие регуляции» удвоила число авиакомпаний за последние три года. У тебя хорошо шли дела, потому что ты им всем был нужен. Но теперь цены на рабочую силу, ремонт и запчасти сильно возросли, – серьезно проговорил дядя Рокко. – Семьдесят процентов новых авиакомпаний нуждаются в дополнительном финансировании, они выпускают ценные бумаги, которые ничего не стоят, берут займы под огромные проценты. Они уже начали наперегонки снижать цены за свои услуги, только чтобы как-нибудь удержаться на плаву. Один отказ от договора с их стороны, даже не крупный, – и у тебя на руках окажутся никому не нужные самолеты.
– Такого не случится, – ответил я. – Рынок еще не насыщен. И все экономические прогнозы в этой области показывают тенденцию роста.
– Я прожил долгую жизнь, – сказал он тихо. – И одно я усвоил крепко. Жизнь похожа на американские горки. Сперва ты летишь вверх, а потом падаешь вниз.
– Но, рано или поздно, ты все равно взлетишь вверх. Изучая историю, я понял это.
– Правильно, – согласился он. – Но нужно быть очень осторожным, чтобы на нижнем повороте тебе яйца не оторвало.
Он залпом допил свою граппу, потом спросил:
– Если ты раздобудешь три миллиарда для своей компании, сколько ты надеешься заработать?
Я быстро перемножил в уме цифры.
– От шестисот до шестисот пятидесяти миллионов после уплаты налогов.
Он по-новому, с большим уважением, взглянул на меня.
– А ты богат!
– Ну, до тебя мне еще далеко.
– Пожалуй, но у тебя лучше получается, – тяжело вздохнув, проговорил он. – Тебе не нужно было с пятнадцати лет разгребать дерьмо, тебе не пришлось переживать тяжелые времена – долгие одиннадцать лет, или убивать, чтобы спасти собственную жизнь и добиться уважения своих. И тебе никогда не мерещились покойники, как только ты закрывал глаза.
Я положил свою руку на его, сухую и морщинистую.
– Все это было давным-давно, дядя Рокко. Тогда было другое время, и мир был другим.
– Но я все еще жив, – тихо отозвался он, – и для меня мир остался тем же. Вот поэтому я и хочу выйти из игры.
Теперь наступила моя очередь разливать граппу.
– Salute, – сказал я.
И мы выпили до дна. Открылась дверь, и четверо мужчин в спецодежде внесли большой ковер и расстелили его на полу взамен испорченного.
Я уставился на ковер, потом посмотрел на дядю Рокко.
– Кажется, ты сказал, что в мире всего два таких ковра.
Он улыбнулся и кивнул.
– Все правильно. Я подумал: а вдруг что-нибудь произойдет с моим ковром, поэтому и купил оба.
– А что ты будешь делать с первым?
– Отошлю его в Пакистан. Его соткали там более двухсот лет назад, и до сих пор только пакистанцы умеют их чистить и чинить.
Я поднялся со стула. Ноги не слишком крепко держали меня.
– Я иду спать, – заявил я.
Тут появилась Альма, уже одетая. Она подошла к дяде Рокко.
– С вами все в порядке? Тот кивнул головой.
– Все о'кей.
Она повернулась ко мне.
– Анжела уже спит.
– Вот и хорошо.
– Девочка без ума от тебя, – проговорила она. – Она считает тебя героем.
Я рассмеялся.
– Она всего лишь ребенок. Когда вырастет, будет считать меня болваном.
Тут вмешался дядя Рокко.
– Ты на самом деле герой. Ты пришел и спас мне жизнь.
– Я был просто дураком, – возразил я, – тебе не нужна ничья помощь.
У меня внезапно разболелась голова.
– Я лучше отправлюсь спать, а то у меня голова кружится.
– Я провожу тебя, – быстро сказала Альма.
– Спасибо, не надо. Я как-нибудь сам. Она повернулась к дяде Рокко.
– Вы сказали ему, что я собираюсь в Лос-Анджелес? Я посмотрел на дядю.
– Ты мне этого не говорил.
– Я забыл.
– Черт вас всех подери!
С горем пополам я выбрался из комнаты и чуть было не скатился кубарем с лестницы. Трое охранников, чей пост находился на этом этаже, помогли мне добраться до постели. Потолок ходил ходуном у меня перед глазами, я отключился. Граппа. Я не мог в это поверить. Я проспал до полудня следующего дня.
Дядя Рокко сидел на краю моей постели, когда я открыл глаза.
– Как ты себя чувствуешь?
Я сощурился от света. Казалось, голова вот-вот разорвется. В рот как будто напихали ваты.
– Отвратительно, – пробормотал я.
Он потянулся к ночному столику, взял чистый стакан и кувшин с каким-то красновато-коричневым напитком, в котором плавали кубики льда. Он наполнил стакан и протянул его мне.
– Пей. Тебе станет легче.
Я поднес стакан ко рту. В нос ударил отвратительный запах.
– Что за гадость?
– Это «Кровавая Мери» и «Ферне Бранка». Глотай. Я быстро выпил. К горлу подкатила тошнота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68