Я взглянул ему в глаза.
– Дядя Рокко, – сказал я, – ты все сделал правильно, Анжело это заслужил.
– У меня от него ничего не осталось. Я мягко пожал ему руку.
– Теперь у тебя есть внучка.
Я проводил его в гостиную, и мы сели за квадратный стеклянный столик для игры в карты. Рядом с его креслом стоял небольшой шкафчик с тремя ящиками, украшенными ручной росписью. Он достал ключ из кармана и открыл верхний ящик. Осторожно достал черную шкатулку, отделанную эмалью, поставил ее перед собой на столик и открыл крышку.
– Что это?
– Одну минутку.
Он извлек несколько пакетиков из особой бумаги и разложил их передо мной.
– Этот промысел дает самый высокий доход в Соединенных Штатах. Он дает прибыль большую, чем «GM» и «Америкэн экспресс» вместе взятые. Более трехсот миллиардов долларов в розничной продаже. Я молча слушал его.
Он надорвал маленькие бумажные пакетики и высыпал из каждого немного мелкого порошка. Потом указал на первый пакетик. Порошок в нем был желтовато-коричневый.
– Это героин из Юго-Восточной Азии. Порошок в следующем пакетике был чисто-белым.
– Это – пакистано-афганский героин. Содержимое другого пакетика больше походило на мелкие кристаллики и было голубовато-белым.
– Кокаин из Южной Америки.
Дальше шел пакетик с измельченной марихуаной.
– Это из Колумбии и Мексики.
Когда он вскрыл последний пакетик, там оказалось несколько разноцветных пилюль и таблеток. Он высыпал их на стол.
– Это кое-что новенькое. Мы называем их «комбинированные лекарства».
– Хорошо, – сказал я, – но какое отношение все это имеет ко мне?
– Все это изготавливается на Сицилии. А семейства у нас здесь распространяли товар на улице в розницу, но теперь они обеспокоены тем, что развелось слишком много мелких торговцев, которые продают свое зелье, которое достают не у мафии и по ценам более низким, чем устанавливают семейства.
– Как же так получилось?
– Люди стали жадными. Распалась договоренность между семействами, и началась междоусобица. Многие были убиты, а власти воспользовались ситуацией и взяли все под свой контроль. Теперь многое изменилось для нас.
– Ты ведь отошел от дел, дядя Рокко, и не имеешь никакого отношения ко всему этому.
Он посмотрел на меня.
– Я тоже так думал. Но они решили по-другому. Я смотрел на него и ждал, что он скажет.
– Много лет назад, когда междоусобная война закончилась, Лючиано учредил комиссию. Без согласия этой комиссии ничего не делается. Нельзя начать передел территорий, нельзя вмешиваться в чужую сферу влияния, тем более нельзя убить capo, или главу семейства, если только это не было одобрено комиссией. – Он перевел дух и продолжил. – Долгие годы все было спокойно, все шло как по маслу, и дела наши процветали. А потом все пошло прахом.
– Почему?
– Умер Лючиано. Главным судьей стал Костелло, но ему было далеко до Лючиано. Он делал все правильно, но не мог крепко держать все в руках. Игорный бизнес, профсоюзы, ростовщичество, система охраны и защиты – всем этим он мог руководить. Но вот появились наркотики. Это было нечто совсем новое и неизвестное. Они давали больше прибыли, чем можно было вообразить. Все словно взбесились и стали рвать этот бизнес друг у друга, как жадные, голодные дикие звери.
Он замолчал.
– Чего они хотят от тебя, дядя Рокко? Дядя долго молчал.
– Сицилийская комиссия знает меня как человека чести, и американцы тоже. Обе стороны хотят, чтобы я стал главой комиссии. Они хотят, чтобы я стал Capo di tutti capi. Мое слово станет законом.
– Господи! – воскликнул я, – сколько же денег ты за это получишь?
– Тебе такие миллионы и не снились. Но это не имеет значения, мне они не нужны. Я ведь давно сказал тебе, что хочу умереть в своей постели. Если же я соглашусь на этот пост, то через год меня не будет. Меня прикончат прямо на улице, как Костеллано, Бонанно, Галанте.
– Чем я могу тебе помочь?
– Поговори с ними, – тихо произнес он. – Скажи им, что я уже старик и у меня не все в порядке с головой, что я все забываю, что не могу взять на себя такую ответственность. Скажи им, что в настоящее время я собираюсь ехать в санаторий.
– И ты думаешь, что они мне поверят?
– Может быть.
– Но ведь они меня даже не знают.
– Они все знают. Они знали твоего отца, знали, что он был прямым и честным человеком. И они знают, что сын пошел в отца.
– Боже мой, – сказал я, – и когда же я должен все это сделать?
– У тебя есть еще немного времени, – сказал он и тут же добавил: – А пока уладь дела с кинокомпанией.
– Я сам не знаю, когда там все встанет на свои места. Сыновья Джарвиса не спешат даже подтвердить, что они получили мои предложения по поводу их пакета акций.
Дядя Рокко заулыбался.
– Акции будут нашими, – доверительно сообщил он, – они брали у меня деньги, чтобы купить эти акции. Деньги они получили от моего канадского банка. А банк потребовал от них вернуть деньги. Это четыреста миллионов плюс проценты, а у компании Джарвиса нет таких денег. Они согласились уступить пакет акций банку в обмен на аннулирование займа без штрафных санкций.
Вдруг у нас за спиной раздался голос Альмы. Я не слышал, как она вошла в комнату.
– Я тоже отказалась от своего права на состояние Джарвиса. Они настояли на этом.
Дядя Рокко взглянул на нее.
– Но ведь ты все равно получишь причитающиеся тебе три миллиона. И, если все получится как надо, у тебя будет кругленькая сумма.
– Я хочу пять миллионов, – заявила она. Дядя расхохотался.
– Ты всего лишь перуанская шлюха. Она тоже засмеялась.
– Я еще и мать вашей внучки. Я повернулся к дяде.
– Вы здесь оба развлекаетесь, – вмешался я, – а вот мне не смешно, у меня в этом деле пока одни убытки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68