Я же нашел для себя другие развлечения. Я встретился с человеком, которого порекомендовала мне Кэролайн, Полем Ренаром. Он полностью соответствовал своей фамилии (Renard, как я выяснил, по-французски — лиса). И он действительно напоминал лису. Как внешне, так и по поведению. Умный, хваткий, не упускавший открывающихся перед ним возможностей. Он и Кэролайн встретились в «Мулен Руж», где Поль Ренар работал менеджером. А на стороне он вел дела многих девушек. Они все доверяли ему, потому что видели в нем своего: Поль был гомосексуалистом. Именно он познакомил Кэролайн с Лероем. Поначалу Кэролайн беспокоилась, что они не смогут жить вместе, но Ренар заверил ее, что все будет в лучшем виде. Он знал, какие у Лероя связи в Америке и как он богат, а потому посоветовал Кэролайн не обращать внимания на различия в цвете кожи. В конце концов во Франции Джозефину Бейкер любили многие, черные и белые, и она любила их всех. Во французской артистической тусовке цвет кожи не имел никакого значения. Поль заверил Кэролайн, что Лерой даст ей все, что она только пожелает. Если она выйдет за него замуж, сбудутся все ее мечты. Они оставались друзьями, и Кэролайн написала Полю обо мне, предупредив, что я появлюсь в его клубе.
Война открыла перед Полем новые горизонты, Он покинул «Мулен Руж» и нашел два приносящих прибыль кабаре, владельцев которых призвали во французскую армию. Одно находилось в Клиши, второе — на Монмартре. Кабаре эти ориентировались преимущественно на семейные пары, но Ренар перепрофилировал их в соответствии с велениями времени. Клуб на Монмартре получил название «Страсти Монмартра». Основными посетителями были новые туристы, то есть солдаты. Каждый вечер там показывали стриптиз. Выступающие на сцене девушки не отказывались ни от шампанского, ни от секса.
Кабаре в Клиши ориентировалось на гомосексуалистов, ту среду, в которой вращался Поль. Шоу немногим отличалось от монмартрского, только девушки были красивее и умнее. Они с удовольствием принимали от посетителей бокал шампанского, но о сексуальных услугах в этом респектабельном заведении не могло быть и речи. Второй свой клуб Поль Ренар назвал «Голубая нота». Поль первым стал заводить пластинки в антрактах между отделениями шоу. И приветствовал танцы под льющуюся из динамиков музыку. Мужчины могли танцевать с мужчинами, женщины — с женщинами, мужчины — с женщинами, каждый имел право на собственный выбор. И лишь когда в клуб стали приходить американские солдаты, работавшие на заводе «Ситроен», где ремонтировались джипы, Поль Ренар внес определенные изменения в жизнь «Голубой ноты». Большинство американцев понятия не имели, что здесь собираются голубые, поэтому Поль просто разделил зал надвое широким проходом, который шел от дверей к сцене. Геи занимали левую половину. Бисексуалы — правую. И Поль разрешал посетителям самим определяться с той половиной зала, в которой они хотели бы провести вечер. Сами видите, он проявлял ангельскую терпимость.
Я познакомился с Полем в начале декабря. Бадди и я первый раз получили увольнительную на уик-энд. Мы кружили на джипе по Парижу, заглядывая в разные бистро и бары. Прежде всего мы обнаружили, что все очень дорого. Везде работали девушки. В американцах они видели богатых и глупых дойных коров.
Глупых потому, что мы не умели говорить по-французски. В каждом баре, куда мы заглядывали, к нам подсаживались девушки, которые говорили по-английски, пусть и с милым акцентом. Но говорить они могли только о шампанском и сексе. Мы высмеивали официанта, подскакивающего к нашему столику с бутылкой шампанского, и просили пива. Разумеется, пиво нам приносили, но по цене шампанского. Даже за пачку сигарет с нас брали в пять раз больше, чем с французов.
Вторую половину дня мы провели на Елисейских полях, а к вечеру вернулись в Клиши. Вот тут я и достал письмо, которое Кэролайн написала Полю Ренару. К, счастью, она указала и адрес «Голубой ноты». В десять вечера мы подъехали к клубу. Швейцар сердечно приветствовал нас на английском и пообещал запарковать наш джип. Я дал ему тысячу франков и сказал, что не обижу при отъезде. Тысяча франков звучит солидно, но в пересчете она не тянула и на два американских доллара.
В зале я отдал письмо Кэролайн метрдотелю и попросил отнести его патрону. Мы же с Бадди прошли в бар и заказали два пива. Через десять минут к нам подбежал Поль. Я поздоровался с ним за руку и сказал ему, что Бадди — кузен Лероя.
Поль усадил нас за столик у сцены, рядом с центральным проходом. Мы ограничились пивом, а Поль заказал виски с содовой. Он живо интересовался, как идут дела у Кэролайн. Было видно, что он питает к ней самые теплые чувства. Мы узнали, что Лерой дал Полю четверть суммы, которую он уплатил за «Страсти Монмартра» и «Голубую ноту». Я рассказал, как удачно складывается у Кэролайн карьера художника-декоратора, и Поль искренне за нее порадовался. Рассказал я и об успехах Лероя, о том, что его ночной клуб — самый популярный в Детройте.
Поль покачал головой, вздохнул.
— Лерой — счастливчик. Ему повезло, что он может организовать мини-казино в своем клубе. Во Франции такое невозможно. Без лицензии открыть казино нельзя, а это под силу только очень богатым французам. Но я не жалуюсь, — добавил Поль. — Казино у меня нет, зато и нет нужды иметь дело с полицией.
Потом я выяснил, что полиция не докучала ему по той причине, что в число завсегдатаев клуба входили несколько высокопоставленных чиновников. Поль также не упомянул о том, что они, как и он, придерживались однополой любви.
Поль же познакомил нас с простыми правилами поведения в клубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91