Кэтти изумленно смотрела на гостя.— Генри просил? Это правда?Он молча кивнул.— Так вот почему ты приходишь к нам каждую неделю.Питер еле слышно выдавал:— Сначала поэтому, но теперь...Кэтти опустила глаза:— А теперь?— Чтобы увидеть тебя.Как постылые оковы, с Питера слетела привычная робость. Рядом с Кэтти он чувствовал себя решительным и смелым.— Поверь, я хочу сделать вас счастливыми. И тебя, и Марию. В комнате стало тихо. Кэтти долго молчала, потом положила свою ладонь на его руку:— Спасибо тебе за все. Ты очень добр к нам.Они перешли на прибранную кухню, где переодевшаяся в домашнее платье Мария готовила уроки. На столе рядом с учебниками стояла полупустая коробка. Девочка улыбнулась перепачканным в шоколаде ртом.— Классные конфеты, дядя Питер.— Я рад, что угодил.Кэтти сварила душистый кофе, а когда разливала его по чашкам, будто невзначай, спросила:— Мария, ну как тебе нравится дядя Питер в роли отца?Девочка замерла, потом недоуменно покосилась на гостя:— Что ты этим хочешь сказать, мама? Я не понимаю.Кэтти радостно улыбнулась:— Я хочу сказать, что мы с дядей Питером собираемся пожениться.Неожиданно Мария вскочила.Коробка перевернулась, конфеты посыпались на пол.— Нет!В этом крике было столько боли, что опешившие взрослые молча уставились друг на друга. Девочка заплакала, и мать попыталась ее успокоить:— Мария, ты не знаешь, как трудно женщине жить одной. Когда-нибудь ты поймешь, что рядом всегда должен быть мужчина, который возьмет на себя все заботы.Мария захлебывалась слезами:— Не надо, мамочка. Прошу тебя. Разве нам плохо вдвоем? Ведь мы справляемся.Она вытерла руками мокрое лицо и горестно выдохнула:— Никто не сможет занять папино место.Кэтти ласково погладила Марию по растрепавшимся волосам:— Никто и не собирается его занимать, глупышка. Просто дядя Питер очень любит нас и хочет заботиться о тебе и обо мне.Лицо девочки передернула гримаса ожесточения:— Неправда! Неужели ты поверила этому жалкому, грязному, потному... этому ничтожному человечку? Он обманул тебя! Посмотри, какой он черный! Отец был другим!В голосе Кэтти зазвенел металл:— Мария, не смей грубить своему новому отцу!— Он мне не отец! И никогда им не будет.Мария повернулась и, хлопнув дверью, выбежала из кухни.Питер и Кэтти остались молча сидеть за столом.Он подумал: да-а, штучка! Дикарка. Ну, ничего, пара трепок, и станет шелковой. Придется заняться ее воспитанием сразу после свадьбы. Хорошая дрессировка и не таких обламывала.Кэтти обошла стол, положила руку на его плечо:— Не расстраивайся, Питер. Мария плохо себя чувствует. Вчера у нее начались первые месячные. Ты ведь знаешь, какими нервными бывают в это время девочки. Вот увидишь, все будет хорошо. 7 Прохладные утренние лучи прорвались в узкую щель между домами и осветили убогую обстановку небольшой квартирки.Тихонько отворив дверь, Кэтти заглянула в детскую. Личико спящей Марии казалось мягким и беспомощным, как у маленького ребенка, а тихое дыхание — почти незаметным. Кэтти знала свою дочь именно такой — прелестной доброй девочкой. И вот теперь... что-то разрушилось, что-то сломалось.Она на цыпочках подошла к колыбельке сына, осторожно ощупала ребенка. К удивлению, пеленки были сухими, но от прикосновения малыш зашевелился и несколько раз пискнул. Кэтти быстро посмотрела на дочь — так и есть, Мария проснулась.— Доброе утро, мама.Кэтти обиженно поджала губы. Вчера дочка заставила ее поволноваться, явившись домой в одиннадцатом часу ночи.Мария отбросила одеяло и потянулась. Оказалось, что она спала совершенно голой. Некоторое время Кэтти завороженно рассматривала удивительно белую кожу на груди дочери, неестественно белую в сравнении с густым загаром плеч, потом стыдливо отвернулась:— Мария! Сейчас же оденься! Сколько раз говорила, чтобы ты не ложилась в постель без одежды! Это безнравственно!— Но, мама, сейчас даже без одежды жарко спать! Как в пекле. Да и кто меня может увидеть?— Может увидеть или нет — какая разница? Запомни, спать голой просто неприлично. Так ведут себя только животные.Девушка молча поднялась, достала из комода и нехотя надела пижамную куртку. Наряд едва доставал ей до бедер, однако Марию это совершенно не смущало. Она подошла к матери и чмокнула ее в щеку.— Не сердись, мамочка.Кэтти попыталась сурово нахмурить брови, но в конце концов не выдержала и улыбнулась:— Не подлизывайся, лиса. Я знаю твои фокусы.Беззаботно рассмеявшись, Мария потерлась щекой о материнское плечо.— А я вчера ездила на пляж. Видишь, какой загар.— Вижу-вижу.Кэтти открыла рот, чтобы выспросить подробности, но дочь ее опередила.— Представляешь, у друзей Фрэнси дом в Кони-Айленде, в Морских Воротах.Эти слова буквально потрясли Кэтти. Она всплеснула руками:— О! Морские Ворота! Такой богатый район! Родители этой подружки, видать, очень богатые.— Да, у них куча денег. А в Нью-Йорке они живут на Парк Авеню.Мария предпочла не уточнять, кто именно живет в Кони-Айленде: подружка или друг. К счастью, в этот момент заплакал ребенок, и разговор сам собой прервался. Вынув малыша из колыбельки, Кэтти прижала его к груди и поверх пушистой головки строго посмотрела на дочь:— Все равно ты поступила скверно. Прежде чем куда-нибудь ехать, девочка твоего возраста должна зайти домой и предупредить родителей. Я ужасно волновалась.— Не было ни секунды, мам. Мы рванули сразу после школы.— Ну хорошо... А почему ты явилась так поздно?Кэтти положила младенца в постель, перепеленала.— Пришлось остаться на ужин...Кэтти скользнула взглядом по оживленному лицу Марии:— Больше никогда не делай так. Отец так волновался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88