— Что-то натворил мой сынок? Васька пожал плечами, посмотрел на солдата. Тот помолчал, произнес, разводя руками:
— Не знаю, как лучше объяснить. Может, и вы поможете. У меня тут винтовку, вещмешок украли, еще документы. Я в эшелон не могу вернуться.
— Вот как, — протянула тетя Нюра. — Пьяный был? Раз оружие-то стянули?
— Нет, не пьяный, — сказал солдат.
— Нешто трезвый оружие теряет? Арестуют теперь?
— Не знаю… Наверное.
— Не наверное, а точно. Это трибунал, милый мой, — сказала тетя Нюра.
Васька слушал открыв рот. Быстро спросил:
— Что такое трибунал?
— Военный такой суд, — ответила тетя Нюра, глядя на солдата. — Видела я, как одного судили. Солдатик помоложе тебя был… Сколько тебе?
— Девятнадцать, — сказал он.
— Вон что? Я думала, старше. — Она встала, посмотрела в окошко, потом опять на солдата. — А Витька тут при чем?
— Ваш сын там… В общем, был при этом.
— Как то есть был? — спросила тетя Нюра. — Воровал, что ли?
— Я не знаю, — сказал солдат и посмотрел на Ваську. Но тот молчал. — Может, он ничего и не взял, но… Он знает, кто украл оружие.
— А вам откуда известно? — спросила опять тетя Нюра.
Солдат не ответил. Все трое теперь молчали. Тетя Нюра вздохнула, произнесла:
— Не знаю, что вам и сказать. Витька, конечно, от рук отбился. Мужика в доме нет. Я день и ночь в госпитале, санитаркой служу. Тут не уследишь, ясное дело.
— Да, — сказал солдат.
— Я среди раненых кручусь, у самой мужик на фронте. А к нам все как из мясорубки, куски тела, а не люди идут… А я уж грешным-то делом и подумаю иногда: хоть бы с одной ногой или с одной рукой пришел. Все-таки мужик, если он в дому. От него и запах в горнице другой… А Витьке я уши надеру, как он вернется.
— Не надо драть, — попросил солдат. — Может, он невиноват ни в чем.
— Как же не виноват? А кто ружье стащил?
— Я думаю, что это не Витька. — Солдат посмотрел на Ваську, с упреком посмотрел.
А Васька, озираясь по сторонам, скучно пробормотал:
— Там и другие были…
— Постарше Витьки? — спросила тетя Нюра Ваську.
— Угу.
— Шайка, что ли?
— Не знаю.
— Ну, я узнаю. Я все узнаю.
Она ушла и почти сразу вернулась с тарелкой в руках. В тарелке лежала белая лепешка, разрезанная по радиусу на узкие дольки.
— Попробуйте, — предложила тетя Нюра. — А я сейчас чаю поставлю. Да пробуйте, не бойтесь, это из казеинового клея. Тут, на авиационном складе, достаем. Отмачиваем да в тарелках на холоде оставляем. Он как сыр на вкус.
Тетя Нюра засмеялась, добавила:
— Голь на выдумки хитра. Я Витьке утром говорю:
сходи на рынок, продай по червонцу за кусочек, а на деньги картошки купи. У нас картошки нет. Праздник ведь на носу, Первое мая. А в доме пусто, с какой стороны ни поглядишь.
Тут слышно стало, как залаял Бармалей. Солдат и Васька одновременно привстали. Но это был не Витька. Какая-то женщина постучала в окно, тетя Нюра вышла к ней. Но в дом не повела, а стала негромко переговариваться в прихожей. Было слышно, как тетя Нюра несколько раз сказала: «Поможем, поможем… Дай срок». А женщина ей отвечала: «Да сроку-то мало осталось. Куда же мне рожать!» А тетя Нюра опять ей негромко:
«Сульфидин пропал. Будет, и все сделаем. Забеги завтра…» — Будем ждать? — спросил солдат Ваську.
— Не знаю.
Оба взяли по кусочку казеинового сыра. Васька проглотил, не заметил вкуса, взял и опять проглотил. Решил взять последний раз и пожалел, что такие маленькие кусочки. Небось Витька каждый день по тарелке сыра жрет.
Васька не завидовал семейным, каждому, как говорят, свое. Но семейным живется в войну сытнее, это Васька знал. Тут во дворе опять гавкнул Бармалей, послышался голос Витьки. Тетя Нюра о чем-то спрашивала, он отвечал. Голоса стали громче, и тетя Нюра закричала, и Витька закричал. Вместе они появились в комнате. Витька, не поздоровавшись, прошел к комоду и положил деньги. Быстро и враждебно посмотрел на Ваську, солдата он как будто не видел. Тетя Нюра стояла в дверях, руки в боки, не сводила глаз с сына.
— Ну? — спросила громко. — Скажешь?
— Чего вы ко мне пристали! — завопил Витька. Он был вообще истерик. Васька это знал. — Ничего не видел! Ничего не брал!
— Брал, — сказала тетя Нюра. Она положила на стол перед солдатиком фонарик. — Ваш?
Солдат взял фонарик в руки, осторожно повертел его. Произнес почти пораженно:
— Мой.
— В кармане нашла, — говорила тетя Нюра. И вдруг закричала на сына, шагнув к нему: — Так что! Тебя на людях выдрать?
Даже Ваське стало страшно от ее крика. Никто так на Ваську не кричал. Уж бог с ней, с семейной сытостью, ни за какие бы казеиновые сыры не продал Васька своей свободы.
Витька задрожал, заплакал, забормотал сквозь слезы, что он ничего не брал, кроме фонарика. Все остальное забрали Купец и Длинный, а он не брал…
— Документы кто взял? — спросил солдат негромко.
— Не брал… Не я… — как-то пронзительно неприятно завопил Витька. — Вот Васька тоже видел, он компас получил!
— Ладно, ладно, — произнес солдат, поморщившись, На Ваську он и не взглянул. — Ты можешь показать, где живут эти… двое?
Витька взвыл еще пуще.
— Можешь или не можешь? — спросила тетя Нюра. — Прекрати вой и говори нормально! Ну! — Она крикнула «ну», и. Васька снова вздрогнул, а Витька сразу замолчал. Следя за руками матери, членораздельно произнес:
— Купец у магазина живет, зеленый дом, а другого я не знаю.
— Зеленый дом? — повторил солдат и встал. — Как его зовут, твоего Купца?
— Сенькой, — отвечал Витька, не глядя на солдата.
— Ладно, — сказал солдат. — Если не врешь…
Он не оглядываясь вышел во двор, в калитку. Васька побежал за ним. На ходу успел оглянуться и увидел, что Витька выскочил вслед и показывает ему кулак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69