– Уже поздно, должно быть, – нерешительно сказала Рут.
– Еще только половина девятого… Не стоит приходить слишком рано.
– Кстати… как поживает Джимми Херф? Я целую вечность не видала его.
– Джимпс чувствует себя очень хорошо… Но ему ужасно надоело работать в газете. Я бы хотела, чтобы он занялся чем-нибудь, что ему действительно по душе.
– Он никогда не успокоится. Ах, Элайн, я была так счастлива, когда узнала, что вы поженились. Я вела себя как дура. Плакала, плакала… Вы, должно быть, ужасно счастливы, особенно после рождения Мартина.
– Да, ничего… Мартин растет… Нью-Йорк, видимо, действует на него хорошо. Он все время был такой спокойный и толстый, мы просто боялись, что у нас родился идиот. Знаете, Рут, я думаю, что у меня больше не будет детей… Я так боялась, что ребенок будет урод или что-нибудь в этом роде… Я прихожу в ужас при одной мысли…
– А все-таки это, должно быть, замечательно.
Они позвонили в звонок под маленькой медной дощечкой, на которой было написано «Пластические танцы». Они поднялись на третий этаж по скрипучим, свежеокрашенным ступеням. На пороге переполненной комнаты они встретили Кассандру Вилкинс в греческой тунике, в венке из поддельных роз и с золоченой деревянной свирелью в руках.
– Ах, довогие мои! – воскликнула она и сразу обняла обеих. – Эстер сказала, что вы не пвиедете, но я знала, что вы будете… Входите, ваздевайтесь, мы начинаем вечев с витмических танцев.
Они вошли вслед за ней в длинную, освещенную свечами, пахнущую ладаном комнату, набитую мужчинами и женщинами в туниках.
– Дорогая моя, вы не сказали нам, что у вас будет костюмированный бал.
– Ах, да. Вы видите – тут все гвеческое, абсолютно гвеческое… А вот и Эстев… Эстев, вы знакомы с Вут. А это – Элайн Оглтовп.
– Моя фамилия теперь Херф, Касси.
– Ах, пвостите, так твудно уследить… Вы как ваз воввемя. Эстев будет танцевать восточный танец – «Витмы тысячи и одной ночи»… Это ужасно квасиво!
Когда Эллен вышла из спальни, где она оставила свое манто, к ней подошел высокий мужчина в египетской прическе, с рыжими бровями дугой.
– Позвольте приветствовать Елену Херф, знаменитую редакторшу «Мэннерс», журнала изысканной жизни.
– Джоджо, ты вечно меня дразнишь!.. Я страшно рада тебя видеть.
– Пройдем в укромный уголок и поговорим, о единственная женщина, которую я когда-либо любил…
– Пойдем… Мне тут не очень нравится.
– Ты слыхала, дорогая моя, что Тони Хентер выправлял свою половую жизнь у психоаналитика, сублимировался и теперь разыгрывает водевили с некой женщиной, по имени Калифорния Джонс?
– Лучше смотри, что тут делается, Джоджо.
Они сели на кушетку в оконной нише. Краем глаза она видела, как танцевала девушка в зеленых шелковых покрывалах. Граммофон играл симфонию Цезаря Франка.
– Смотри, не пропусти танцев Касси. Бедняжка будет ужасно обижена.
– Джоджо, расскажи мне про себя. Как ты жил?
Он покачал головой и махнул рукой.
– «Поговорим о горестных вещах, о смерти королей…»
– Ах, Джоджо, меня от всего этого тошнит… Глупо и безвкусно… Зачем меня заставили снять шляпу?
– Это, вероятно, для того, чтобы я мог любоваться запретной рощей твоих волос.
– Джоджо, перестань болтать глупости.
– Как поживает твой муж, Элайн, или, вернее, Елена?
– Очень хорошо.
– Ты это говоришь без особого энтузиазма.
– Мартин – прелесть! У него черные волосы, карие глаза и розовые щеки. И он очень умный.
– Дорогая, избавь меня от демонстрации материнских чувств. Ты мне еще в следующий раз будешь рассказывать, как ты его возила на выставку.
Она рассмеялась:
– Джоджо, ужасно забавно видеть тебя опять!
– Я еще не закончил допроса, дорогая… Я недавно видел тебя в ресторане с неким чрезвычайно шикарным мужчиной с резкими чертами лица и седыми волосами.
– Должно быть, Джордж Болдуин… Да ведь ты был с ним когда-то знаком.
– Конечно, конечно. Как он изменился! Он выглядит гораздо интереснее, чем раньше… Должен признаться – довольно странно видеть жену большевика, пацифиста и рабочего агитатора в таком ресторане.
– Джимпс совсем не то, что ты предполагаешь. Я хотела бы, чтобы он был… – Она наморщила нос. – А знаешь, я порядком пресытилась всем этим…
– Я это подозревал, моя дорогая.
Мимо них с сосредоточенным видом проскользнула Касси.
– Пожалуйста, помогите мне. Джоджо все время дразнит меня.
– Ховошо, я посижу с вами минутку. Я танцую следующим номевом… Мистев Оглтовп будет читать свой певевод «Песен Билитис», а я буду танцевать под них.
Эллен посмотрела на нее, потом на Джоджо. Тот поднял брови и кивнул.
Потом Эллен долго сидела одна, глядя на танцы и на журчащую, переполненную комнату. Пелена усталости застилала ей глаза.
Граммофон заиграл что-то турецкое. Эстер Вурис – костлявая женщина с копной крашеных, остриженных на уровне ушей волос – вышла, держа в руках сосуд с ладаном, предшествуемая двумя молодыми людьми, которые разворачивали перед ней ковер по мере того, как она приближалась. На ней были шелковые трусики, звенящий металлический пояс и масса браслетов. Все аплодировали и кричали:
– Замечательно! Восхитительно!
Вдруг из соседней комнаты послышались раздирающие женские вопли. Все вскочили. Толстый мужчина в котелке появился на пороге.
– Так-с… Девочки, пожалуйте в заднюю комнату. Мужчины, оставайтесь здесь.
– Кто вы такой?
– Это неважно, кто я. Делайте то, что вам говорят. – Лицо у человека в котелке было красное, как морковь.
– Это сыщик!
– Возмутительное насилие… Пусть покажет значок!
– Налетчик!
– Обыск!
Внезапно комната наполнилась сыскными агентами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126