«Ну что, Иона, начнем, пожалуй?» А я ему говорю: «Гавриил, старина, подумай о женщинах, детях, грудных младенцах – они же ни в чем не повинны. Если ты нашлешь на город землетрясение, серный огонь и каменный дождь с неба, то они все помрут вместе с богачами и грешниками». А он мне в ответ: «Ну ладно, Иона, старый коняга, пусть будет по-твоему. Мы подождем еще неделю, две…» А все-таки, ребята, страшно представить себе это: серный огонь, каменный дождь, землетрясение, потоп, падающие дома…
Джо вдруг хлопнул Скинни по спине.
– Пятнашка! – крикнул он и побежал.
Скинни помчался за ним по узкой тропинке между кустами, спотыкаясь. Он догнал его на асфальтовой дорожке.
– Ей-богу, он сумасшедший! – крикнул он.
– Тише ты, – зашептал Джо.
Он посмотрел сквозь кусты. Еще виден был дым, поднимавшийся над их маленьким костром. Бродяги не было видно. Они только слышали его голос:
– Гавриил, Гавриил…
Они бежали, задыхаясь, по направлению к спасительным, аккуратно расставленным уличным фонарям.
Джимми Херф обошел грузовик. Крыло автомобиля чуть задело подол его дождевика. Он постоял несколько секунд у станции воздушной дороги, пока не растаяли льдинки в его хребте. Вдруг рядом с ним распахнулась дверца лимузина, и он услышал знакомый голос.
– Садитесь, мистер Эрф… Куда прикажете подвести вас?
Машинально садясь, он заметил, что автомобиль – «роллс-ройс».
Полный мужчина с красным лицом, в котелке, был Конго.
– Садитесь, мистер Эрф… Очень рад вас видеть. Куда вы направляетесь?
– По правде сказать, никуда.
– Заедемте ко мне, я вам кое-что покажу. Как поживаете?
– Прекрасно… То есть нет, я хотел сказать, что я живу отвратительно, но это все равно.
– А я завтра, наверное, сяду в тюрьму… на шесть месяцев… А может быть, и нет.
Конго рассмеялся горловым смехом и осторожно выпрямил свою искусственную ногу.
– Стало быть, вас в конце концов таки пристукнули, Конго?
– Тут был целый заговор… Только не зовите меня больше Конго Джек, мистер Эрф. Зовите меня Арманом. Я женат… Арман Дюваль, Парк-авеню.
– Значит, вы больше не маркиз де Куломье?
– Это только для дел.
– А дела у вас, как видно, хороши?
Конго кивнул.
– Если я попаду в тюрьму – чего, я надеюсь, не будет, – то я через полгода выйду миллионером… Мистер Эрф, если вам нужны деньги, скажите мне только одно слово… Я могу вам одолжить тысячу долларов. Можете вернуть их хоть через пять лет. Я вас знаю.
– Спасибо, мне не нужны деньги. Не в них дело… Ну их к черту!
– Как поживает ваша жена?… Она удивительно красивая женщина.
– Мы разводимся… Она подала заявление сегодня утром… Только развод и задерживает меня в этом проклятом городе.
Конго закусил губы. Потом он нежно погладил Джимми указательным пальцем по колену.
– Мы сейчас приедем ко мне… Я угощу вас замечательным вином… Да, подождите, – сказал Конго шоферу.
Опираясь на палку с золотым набалдашником и важно хромая, он вошел в разноцветный мраморный вестибюль. В лифте он сказал:
– Может быть, останетесь к обеду?
– К сожалению, сегодня не могу. Кон… Арман.
– У меня прекрасный повар… Когда я впервые приехал в Нью-Йорк около двадцати лет тому назад, на пароходе был один парнишка… Вот моя дверь. Видите – А. Д., Арман Дюваль… Мы с ним вместе сбежали с парохода, и он всегда говорил мне: «Арман, ты никогда ничего не добьешься, ты слишком ленив и слишком много бегаешь за девочками». Теперь он у меня поваром… Первоклассный повар, cordon bleu, eh?… Жизнь – смешная штука, мистер Эрф.
– Ей-богу, это замечательно, – сказал Джимми Херф, откидываясь на высокую спинку испанского кресла в библиотеке из темного ореха; он держал в руке стакан старого бургундского. – Конго… то есть Арман, если бы я был Богом и мне предстояло бы решить, кто в этом городе достоин заработать миллион долларов, – клянусь, я выбрал бы вас.
– Сейчас сюда, наверно, зайдет моя жена… Она очень хороша собой. Я вам ее покажу. – Он покрутил пальцами над головой. – Масса светлых волос.
Вдруг он нахмурился.
– Мистер Эрф, если когда-нибудь я смогу вам помочь – деньгами или еще чем-нибудь – вы только шепните мне. Мы с вами уже десять лет друзья… Еще стаканчик?
После третьего стаканчика бургундского Херф начал говорить. Конго сидел и слушал, слегка приоткрыв толстые губы и время от времени кивая.
– Вся разница между вами и мной в том, Арман, что вы поднимаетесь по общественной лестнице, а я спускаюсь… Когда вы были кухонным мальчиком на пароходе, я был балованным, хилым, бледным ребенком и жил в отеле «Ритц». Моя мать и мой отец уже имели дело со всеми этими мраморами, ореховыми панелями, гобеленами… Мне с ними уже больше нечего делать… Знаете, женщины, как крысы, первые бегут с тонущего корабля. Она выходит замуж за Болдуина, того самого, что недавно назначен окружным прокурором. Говорят, что его выставляют кандидатом на пост мэра по реформистскому списку… Мираж власти – вот что подстегивает его… А женщины чертовски падки на эти штуки… Если бы я думал, что это принесет мне пользу, то, клянусь Богом, я нашел бы в себе достаточно энергии, чтобы засесть за стол и заработать миллион долларов. Но все эти вещи не дают мне больше никаких органических переживаний… Мне нужно что-то иное, что-то новое… Ваши сыновья будут такими же, Конго… Если бы я был достаточно образован и начал бы с малых лет, то из меня, может быть, получился бы большой ученый. Если бы у меня было побольше полового темперамента, я стал бы актером или священником… А теперь мне почти тридцать лет и мне очень хочется жить… Если бы я был романтиком, я бы, наверно, убил себя давным-давно – только для того, чтобы люди говорили обо мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126