В своем обращении к Трентонскому съезду, выбравшему его кандидатом на пост губернатора, он открыто признался, что верит в среднего человека (провинциальные заправилы и выборных дел мастера поглядели друг на друга и почесали головы), он продолжал окрепшим голосом:
Вот тот человек, чьи суждения лично мне будут служить путеводной нитью, дабы по мере умножения задач и в грядущие дни общего отчаяния и смятения мы могли поднять взоры из нашей темной юдоли, где скалы особых привилегий нависают над нашими головами и омрачают наш путь, к холмам – туда, где сквозь широкую расселину меж разъятых утесов сияет солнце, божье солнце, солнце, которое возродит людей, солнце, которое освободит их от страстей и отчаяния и вознесет нас к горним высотам, к земле обетованной для всякого, кто стремится к свободе и успеху.
Провинциальные воротилы и выборных дел мастера поглядели друг на друга и почесали головы, потом они закричали «браво!», Вильсон перехитрил умников и одурачил воротил и был избран громадным большинством голосов.
итак, он оставил Принстон лишь наполовину реформированным и стал губернатором Нью-Джерси и помирился с Брайаном на банкете в память Джексона – когда Брайан заметил: «Я знал заранее, что вы не поддержите меня в вопросе о денежной системе», мистер Вильсон ответил: «Я могу только сказать, мистер Брайан, что вы действительно большой человек».
Он познакомился с полковником Хаузом, этим политическим колдуном-любителем, расставлявшим свои сети в отеле «Готем», в июле, на партийном съезде в Балтиморе. Херст и Хауз, прятавшиеся за кулисами, и Брайан, горланивший в коридорах и затыкавший носовой платок за размякший воротничок, устроили для потеющих делегатов кукольный театр, в результате которого Вудро Вильсон был избран кандидатом на пост президента.
Переход прогрессистов от Тафта на сторону Т. Р. обеспечил его кандидатуре успех.
итак, он оставил штат Нью-Джерси наполовину реформированным и перебрался в Белый дом, наш двадцать восьмой президент.
В то время как Вудро Вильсон ехал по Пенсильвания-авеню рядом с Тафтом, огромной бочкой масла, с Тафтом, который за время своего президентства, шутя и играя, разрушил все реакционные попытки Т. Р. подчинить капитал правительственному контролю, Дж. Пирпонт Морган раскладывал пасьянс в своем кабинете на Уолл-стрит, выкуривая двадцать черных сигар в день, проклиная демократические дурачества.
Вильсон бичевал капиталистов и клеймил привилегии, отказался признать Уэрту и послал милицию на Рио-Гранде – проводил политику неусыпной бдительности. Он издал «Новую свободу» и лично зачитывал свои послания конгрессу, точно университетский профессор, выступающий перед студентами. В Мобиле он сказал:
Я пользуюсь случаем заявить, что впредь Соединенные Штаты не присвоят ни одного фута территории с помощью оружия -
и послал морскую пехоту в Веракрус.
Мы являемся свидетелями воскрешения государственной идеи, пробуждения трезвого общественного мнения, возрождения народных сил, начала эры вдумчивого созидания…
Но земной шар уже кружился вокруг Сараева.
Сначала был Нейтралитет на словах и на деле, потом Мы слишком горды, чтобы воевать, когда гибель «Лузитании», и угроза Моргановым займам, и россказни британских и французских пропагандистов заставили все финансовые центры Востока орать о необходимости войны;
но манящий зов барабанной дроби и пушек был слишком силен; лучшие люди копировали парижские моды и широкое лондонское «а», а тут еще Т. Р. и Дом Морганов.
И через пять месяцев после своего вторичного избрания, прошедшего под лозунгом Он уберег нас от войны, Вильсон протащил через конгресс закон о вооружении флота и объявил, что Соединенные Штаты находятся в состоянии войны со срединными державами.
Безудержное и беспощадное насилие, насилие вплоть до последних пределов.
Вильсон стал государством (война – это здоровье государства), Вашингтон – его Версалем, он посадил в социализированное правительство господ из крупных трестов, по доллару в год, и стал командовать большим парадом людей, снарядов, консервов, мулов и грузовиков, отправляемых во Францию. Пять миллионов людей стояли «смирно» перед крытыми толем бараками каждый день на заходе солнца, покуда играли «Звездное знамя».
Война принесла восьмичасовой рабочий день, женское равноправие, сухой закон, принудительный арбитраж, высокую заработную плату, высокие дивиденды издержки плюс подряды и завидную возможность быть Матерью Павшего Героя.
Кто не хотел завоевать мир для дивидендов плюс демократии, того сажали в тюрьму вместе с Дебсом.
Спектакль кончился, пожалуй, слишком быстро, принц Макс Баденский боролся за четырнадцать пунктов, Фош занимал предмостные укрепления на Рейне, и кайзер, задыхаясь, бежал вслед за поездом по перрону Потсдамского вокзала в цилиндре и, как некоторые утверждают, с привязной бородой.
С помощью Всемогущего Бога, Права, Правды, Справедливости, Свободы, Демократии, Самоопределения народов, Без аннексий и контрибуций, с помощью кубинского сахара и кавказского марганца и американской пшеницы и американского хлопка, британской блокады, генерала Першинга, парижских такси и семидесятипятимиллиметровых пушек мы выиграли войну.
4 декабря 1918 г. Вудро Вильсон, первый президент, покидающий Соединенные Штаты во время своего президентства, отплыл на «Георге Вашингтоне» во Францию,
самый могущественный человек в мире.
В Европе знали, как пахнет газ, и приторное, тошнотное зловоние недостаточно глубоко зарытых трупов, и серые лица голодающих детей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145