Меня тут никто не знает. Я могу делать все, что мне захочется.
– Мне бы хотелось посмотреть спортивную страницу американской газеты, если можно.
Они сели в автомобиль и поехали в город по шоссе, окаймленному водой, точно каналами. Показалось жаркое солнце, и все окутал голубой пар. Было уже поздно. Улицы города были полны народу; индусы в тюрбанах, китайцы в чистеньких костюмах из магазина готового платья, краснолицые белые в белом, шумные оборванцы всех мастей.
Джо было неловко идти по вестибюлю гостиницы в робе, к тому же совершенно мокрой; вдобавок он был небрит. Человек, назвавшийся Джонсом, обнял его за плечи, когда они поднимались по лестнице. Номер у него был большой, окна высокие, узкие, со ставнями, и в нем пахло вежеталем.
– Фу, – сказал он, – я промок и весь горю. Пойду приму душ… Нет, сначала закажем-ка шипучего джину… Отчего вы не разденетесь? Чувствуйте себя как дома. В такую погоду, кроме собственной кожи, человеку никакой одежды не нужно.
Джо покачал головой.
– Платье у меня больно вонючее, – сказал он. – А где газеты?
Слуга-индус принес выпивку, покуда человек, назвавшийся Джонсом, возился в ванной. В выражении лица индуса, в складке его тонких губ и в черных глазах, глядевших поверх Джо, было что-то, что разозлило Джо. Ему захотелось набить морду этому коричневому холую. Человек, назвавшийся Джонсом, вышел из ванной, прохладный, в шелковом халате.
– Садитесь, Слим, выпьем и потолкуем.
Он осторожно провел пальцами по лбу, словно у него болела голова, и по курчавым черным волосам и уселся в кресло. Джо сел на стул в другом конце комнаты.
– Фу, если я еще на неделю тут застряну, эта жара меня доконает. Не понимаю, как вы ее переносите, да еще занимаетесь физическим трудом. Вы, должно быть, очень здоровый.
Джо хотел спросить насчет газет, но человек, назвавшийся Джонсом, заговорил опять о том, как бы он хотел быть здоровым, и поглядеть белый свет, и встречаться с разными людьми, ходить в разные места, много, должно быть, можно увидеть забавного, это интересно, должно быть, день за днем плыть в открытом море, спать всем вместе, возиться и дурачиться, а? – а потом проводить ночь на суше, устраивать кавардак, шуметь, несколько парней с одной девкой.
– Если бы я мог так жить, мне было бы на все наплевать на репутацию, на разных шантажистов, лишь бы не попасть в тюрьму, а? Знаете, Слим, я бы хотел поехать с вами и вести такую жизнь.
– Вот как? – сказал Джо.
Человек, назвавшийся Джонсом, позвонил и приказал подать еще выпивки. Когда индус вышел, Джо опять спросил про газеты.
– Честное слово, Слим, я их повсюду искал. Должно быть, их выбросили.
– Ладно, мне пора возвращаться на мое корыто. – Джо взялся за дверную ручку. Человек, назвавшийся Джонсом, подбежал к нему и схватил его за руку и сказал;
– Нет, вы не уйдете. Вы обещали пойти со мной погулять. Вы ужасно славный мальчик. Вы не пожалеете. Не уходите так – мне с вами ужасно хорошо, я, знаете, просто влюблен. С вами этого никогда не бывало, Слим? Вы останетесь довольны. Я дам вам пятьдесят долларов.
Джо покачал головой и отнял руку. Ему пришлось отпихнуть того, чтобы открыть дверь; он сбежал по белым мраморным ступеням и вышел на улицу.
Было уже почти темно; Джо шел быстро. С него струился пот. На ходу он ругался вполголоса. Он чувствовал себя погано, и ему действительно очень хотелось поглядеть на газеты из дому.
Он побродил по площади, напоминавшей парк, на которой сидел сегодня днем, потом пошел к порту. Все равно, надо идти на корабль. Масляный чад из трактиров напомнил ему, что он голоден. Он даже зашел в один трактир, но потом вспомнил, что у него ни цента в кармане. Он пошел на звуки пианолы и очутился в квартале красных фонарей. На порогах хибарок стояли негритянские шлюхи всех мастей и оттенков, полукровки-китаянки и индианки, несколько увядших, жирных немок и француженок; одна маленькая мулатка, протянувшая руку и тронувшая его за плечо, когда он проходил мимо нее, была чертовски хороша собой. Он остановился и заговорил с ней, но, когда сказал, что он пустой, она рассмеялась и сказала:
– Марш отсюда, господин Безгроша… тут господам Безгроша нечего делать.
Вернувшись на корабль, он не смог разыскать кока, чтобы выклянчить у него какую-нибудь еду, и удовольствовался табачной жвачкой. В кубрике было жарко, как в печке. Он вышел на палубу в одних подштанниках и стал расхаживать с вахтенным – розоволицым парнишкой из Дувра, которого все звали Малышом. Малыш сказал, что слышал, как старик и мистер Мак-Грегор говорили у себя в каюте, что они завтра пойдут в Сент-Люсию за грузом лимонов, а потом к чертовой матери домой, и до чего же он рад, что вернется наконец на милый родной островок и уберется с этой дерьмовой посудины – правда, красота? Джо сказал, что ему-то до всего этого какое дело, он сам родом из Вашингтона, округ Колумбия.
– Я хочу бросить эту пакостную жизнь и заняться таким делом, чтобы хоть что-нибудь заработать. А то тут всякий сукин сын турист с толстым кошельком думает, что он может тебя купить, как девку. – Джо рассказал Малышу про человека, назвавшегося Джонсом, и тот хохотал до упаду.
– Пятьдесят долларов – это пять десяток. За пять десяток я бы ему, пожалуй, что угодно позволил. А как же?
Ночь была совершенно бездыханна. Москиты начали кусать голые руки и шею Джо. Приторный душный туман поднимался от неподвижной воды порта, мутя огни набережной. Они раза два обошли палубу, не произнося ни слова.
– Так что же он все-таки от тебя хотел, Янк? – сказал Малыш хихикая.
– Да ну его к черту, – сказал Джо. – Брошу я эту жизнь. Что бы ни случилось, куда бы тебя ни занесло, матрос всегда хватается за сволочной конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145