Приезжаю я в этот проклятый страна покупать их проклятый товар, плачу честный американский доллары… Еще третьего дня перевел десять тысяч доллар в Шеффилд. А меня арестовывают, как шпион, и я торчу здесь весь ночь, и только сегодня мне разрешили позвонить в консульство. Это насилие… У меня есть паспорт, и виза, и все что угодно. Я предъявлю им иск. Я подниму скандал в Вашингтон. Я предъявлю британский правительство иски на сто тысяч долларов за диффамацию. Я сорок лет американский гражданин, а отец мой приехал вовсе не из Германия, а из Польша… А у вас, бедняжка, я вижу, ботинки нет. Еще говорят про германский зверства! А это разве не зверство, я вас спрашиваю?!
Джо продрог и бегал по двору рысью, чтобы согреться.
Мистер Центнер снял свое коричневое пальто и отдал его Джо.
– Вот вам, наденьте.
– Ох черт, вот здорово, как же это любезно с вашей стороны.
– Мы должны помогать друг другу в беде.
– Черт возьми, если это у них называется весной, какова же тут зима?… Я отдам вам пальто, когда пойду в камеру. Ох, как у меня ноги замерзли… А вас обыскивали?
Мистер Центнер закатил глаза.
– Насилие! – задохнулся он. – Неслыханный хамство по отношению к купец из нейтральный и дружественный страна! Все это я расскажу послу. Я им предъявлю иск. Я с них взыщу убытки.
– И я тоже, – сказал Джо смеясь.
Капрал появился на пороге и закричал:
– Уильямс!
Джо отдал мистеру Центнеру пальто и пожал его пухлую руку.
– Ради Бога, не забудьте сказать консулу, что тут есть еще один американец. Я слышал, что меня хотят отправить в концентрационный лагерь до конца войны.
– Хорошо, не беспокойтесь. Я вас вытащу, – сказал мистер Центнер, выпятив грудь.
На этот раз Джо отвели в настоящую тюремную камеру; в ней было небольшое окошко и можно было ходить. Капрал дал ему пару ботинок и дырявые шерстяные носки. Ботинки на него не налезли, но носки чуточку согрели ноги. В полдень ему дали похлебку, в которой плавала гнилая картошка, и хлеб с маргарином.
На третий день надзиратель принес вместе с едой вскрытый пакет из коричневой бумаги. В пакете были костюм, рубашка, фланелевое белье, носки и даже галстук.
– Была еще записка, но записки не разрешается передавать, – сказал надзиратель. – Теперь будешь настоящий франт.
Под вечер надзиратель приказал Джо следовать за ним, и Джо надел чистый воротничок, слишком узкий для него, и завязал галстук, и подтянул брюки, слишком широкие для него в талии, и пошел коридорами и двором, который был полон томми, в маленький кабинет; у дверей стоял часовой, а за письменным столом сидел сержант. Рядом – делового вида молодой человек с соломенной шляпой на коленях.
– Вот он, сэр, – сказал сержант, не глядя на Джо, – можете спрашивать.
Деловой юноша поднялся и подошел к Джо.
– Ну и заставили же вы меня повозиться… Я просмотрел протоколы, и мне кажется, что вы то самое лицо, за которое себя выдаете… Как зовут вашего отца?
– Так же, как меня, Джозеф П. Уильяме… Скажите, вы американский консул?
– Я из консульства… Какого черта вас понесло на берег без паспорта? Что же вы думаете – у нас других забот нет, как возиться с разными идиотами, которые лезут сюда в такой момент? Ну вас к черту, я хотел сегодня поиграть в гольф, а вместо этого мне пришлось потратить два часа, чтобы вытащить вас из камеры.
– Да ведь я вовсе и не сходил на берег. Они сами пришли и забрали меня.
– Надеюсь, это вам будет наукой… Чтоб в следующий раз ваши бумаги были в порядке.
– Так точно, сэр… Уж я позабочусь.
Через полчаса Джо был на улице, с сигарной коробкой и свертком старого платья под мышкой. Было солнечно, краснолицые мужчины в темных костюмах, длиннолицые женщины в неуклюжих шляпах, на улицах большие автобусы и высокие трамваи; все казалось ему ужасно смешным, покуда он не вспомнил, что это Англия и что он никогда тут раньше не бывал.
Ему пришлось долго ждать в пустой приемной консульства, пока деловой юноша выписывал ему уйму разных бумаг. Он был голоден и все время мечтал о бифштексе с жареной картошкой. Наконец его позвали в кабинет, дали бумагу и сказали, что для него есть койка на американском пароходе «Тампа» из Пенсаколы, и пускай он сейчас же идет в агентство, и оставит ее за собой, и садится на пароход, а если его опять поймают в Ливерпуле – тем хуже для него.
– А нельзя ли мне чего-нибудь перекусить, господин консул?
– Тут что, по-вашему, ресторан?… У нас нет средств на вспомоществование. Будьте благодарны за то, что мы для вас сделали.
– Мне не заплатили жалованья на «Аргайле», и я чуть не подох от голода в тюрьме.
– Ну вот вам шиллинг, больше я ничем не могу помочь. Джо поглядел на монету.
– Кто это? Король Георг?… Ладно, спасибо, господин консул.
Он шел по улице с адресом агентства в одной руке и шиллингом в другой. Он чувствовал себя обиженным и слабым, и у него ныл желудок. На другой стороне улицы он увидел мистера Центнера. Он перебежал на ту сторону между автомобилями и подошел к нему с протянутой рукой.
– Я получил одежду, мистер Центнер, это было чертовски любезно с вашей стороны.
Мистер Центнер шел с маленьким человечком в офицерском мундире. Он помахал пухлой рукой и сказал:
– Рад служить соотечественнику. – И пошел дальше.
Джо зашел в лавку, где торговали жареной рыбой, и купил на шесть пенсов жареной рыбы, а остальные шесть пенсов заплатил за большую кружку пива в баре; он рассчитывал, что там будет бесплатная закуска к пиву, но никакой бесплатной закуски не было. Когда он наконец добрался до агентства, оно уже было закрыто, и вот он очутился на улице без крова; был белый, туманный вечер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145