ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
«Ну вот я и дома», – все время стучало в голове Дика.
Когда поезд подошел к Западно-Филадельфийскому вокзалу и остановился, единственным звуком, нарушившим тишину, было ровное гудение электрических вееров. Мистер Купер нагнулся и похлопал Дика по колену.
– Только одно ты мне должен пообещать… Никаких пацифистских разговоров до победного конца войны. Когда будет заключен мир, тогда можно будет писать об этом стихи… Тогда мы все будем бороться за вечный мир… А что до того пустячного инцидента в Италии… это ничего… Забудь о нем… Никто о нем ничего не знает.
Дик кивнул, ему было неприятно чувствовать, что он краснеет. Никто из них не сказал больше ни слова, покуда проводник не прошел по вагону, возглашая:
– Пожалуйте обедать в вагон-ресторан!
В Вашингтоне («Вот ты и дома», – все время стучало в голове Дика) мистер Купер занимал номер в отеле «Уиллард», он уложил Дика на складную кровать, так как отель был переполнен и нигде в другом месте нельзя было достать номера. Уже завернувшись в одеяло, Дик услышал, как мистер Купер на цыпочках подошел к его кровати и остановился над ним, тяжело дыша. Он открыл глаза и улыбнулся.
– Да, мой мальчик, – сказал мистер Купер, – хорошо, что ты дома… Спи спокойно. – И пошел к своей кровати.
Наутро его представили генералу Сайксу.
– Этот молодой человек хочет служить своей родине, – сказал мистер Купер высокопарно, – подобно тому как служил ей его дед… Он был столь нетерпелив, что ушел на фронт еще прежде, чем его родина вступила в войну, и служил в добровольческом санитарном отряде сначала во французской армии, а потом в итальянской.
Генерал Сайке был маленький старичок с блестящими глазами и ястребиным носом, очень тугой на ухо.
Да, Элсуэрс был молодчина, мы с ним вместе воевали, с Иеронимо… Эх, Запад в те дни… Под Геттисбергом мне было, черт возьми, не больше четырнадцати, а его там, кажется, и вовсе не было. После войны мы с ним в один год кончили Вест-Пойнт, с бедным старым Элсуэрсом… Так вы, стало быть, понюхали пороху, мой мальчик?
Дик покраснел и кивнул.
Изволите ли видеть, генерал, – закричал мистер Купер, он мечтает о более… э… ответственной работе, чем та, которой он занимался в санитарном отряде!
– Да, сударь мой, это не место для интеллигентного юноши… Вы знаете Эндрюса, майор… – Генерал нацарапал несколько слов на листке из блокнота. – Пойдите к полковнику Эндрюсу с этой запиской, он все устроит, установит его квалификацию и т. д. Понимаете?… Желаю вам удачи, мой мальчик.
Дик довольно сносно откозырял, и они вышли в коридор; мистер Купер широко улыбался.
– Ну, дело сделано. Мне пора в контору. А ты возьми заполни анкеты и пойди на медицинский осмотр… А может быть, все это надо будет сделать потом, в лагере… Словом, приходи в час завтракать в «Уиллард». Поднимись в номер.
Дик откозырял, улыбаясь.
Все утро он заполнял анкеты. После завтрака он поехал к матери в Атлантик-Сити. Она нисколько не изменилась. Она жила в меблированных комнатах со столом в Челси, и ей всюду мерещились шпионы. Генри пошел добровольцем в пехоту и был где-то во Франции. Мать сказала, что у нее все внутри переворачивается при мысли, что внук генерала Элсуэрса служит простым рядовым, но она убеждена, что он скоро получит офицерский чин. С самого детства Дика она никогда не говорила с ним о дедушке, и он стал расспрашивать ее. Оказывается, дедушка умер, когда она была совсем еще маленькой, и оставил семью в довольно стесненном при их светском образе жизни материальном положении. Она только и помнила, что он был высок ростом, носил синий костюм, широкополую фетровую шляпу, загнутую с края, и козлиную бородку; когда она впервые увидела карикатуру, изображающую Дядю Сэма, она подумала, что это ее отец. Он постоянно носил с собой пилюли от кашля в маленькой серебряной бонбоньерке; она была ужасно взволнована воинским церемониалом похорон, и какой-то милый офицер отдал ей свой носовой платок. Она много лет хранила эту бонбоньерку, но с ней пришлось расстаться, как и со всем прочим, «когда твой несчастный отец… э-э… оступился».
Неделю спустя Дик получил пакет со штампом военного ведомства, адресованный поручику Севеджу, Ричарду Элсуэрсу, Интендантское управление, содержавший приказ о его назначении и предписание в течение 24 часов отбыть в лагерь Меррит, Нью-Джерси. В лагере Меррит Дик был назначен начальником нестроевой команды, и, если бы не сержант, он бы окончательно растерялся. Когда их погрузили на транспорт, стало легче, ему и еще двум поручикам и одному майору досталась большая каюта первого класса. Дик помыкал ими, как хотел, потому что он уже раз был на фронте. Транспорт именовался «Левиафаном». Дик вновь почувствовал себя самим собой, когда Песчаный мыс исчез из виду; он написал Неду длинное письмо в стихах, начинавшееся так:
Его папа был острожник, а маму кормила сестра,
Он любил коньяк и виски и пил как из ведра,
А теперь он стал поручиком, и его правительство чтит.
Он носит красивую форму и шпорами бойко стучит,
И это – самое страшное и непоправимое зло,
Которое с бедным внуком генерала случиться могло.
Два поручика, ехавшие с ним в каюте, были незначительные юноши из Лиленд-Станфордского военного училища, зато майор Томпсон кончил Вест-Пойнтскую академию и был несгибаем как шомпол. Это был средних лет мужчина в очках, с желтым круглым лицом и тонкими губами. Когда он на второй день плавания заболел морской болезнью, Дик передал ему через своего вестового, снюхавшегося со стюардами, бутылку виски, и он чуточку оттаял. Оказалось, что он страстный поклонник Киплинга и что ему довелось как-то слышать «Денни Дивера» в чтении Копленда, которое произвело на него сильнейшее впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Когда поезд подошел к Западно-Филадельфийскому вокзалу и остановился, единственным звуком, нарушившим тишину, было ровное гудение электрических вееров. Мистер Купер нагнулся и похлопал Дика по колену.
– Только одно ты мне должен пообещать… Никаких пацифистских разговоров до победного конца войны. Когда будет заключен мир, тогда можно будет писать об этом стихи… Тогда мы все будем бороться за вечный мир… А что до того пустячного инцидента в Италии… это ничего… Забудь о нем… Никто о нем ничего не знает.
Дик кивнул, ему было неприятно чувствовать, что он краснеет. Никто из них не сказал больше ни слова, покуда проводник не прошел по вагону, возглашая:
– Пожалуйте обедать в вагон-ресторан!
В Вашингтоне («Вот ты и дома», – все время стучало в голове Дика) мистер Купер занимал номер в отеле «Уиллард», он уложил Дика на складную кровать, так как отель был переполнен и нигде в другом месте нельзя было достать номера. Уже завернувшись в одеяло, Дик услышал, как мистер Купер на цыпочках подошел к его кровати и остановился над ним, тяжело дыша. Он открыл глаза и улыбнулся.
– Да, мой мальчик, – сказал мистер Купер, – хорошо, что ты дома… Спи спокойно. – И пошел к своей кровати.
Наутро его представили генералу Сайксу.
– Этот молодой человек хочет служить своей родине, – сказал мистер Купер высокопарно, – подобно тому как служил ей его дед… Он был столь нетерпелив, что ушел на фронт еще прежде, чем его родина вступила в войну, и служил в добровольческом санитарном отряде сначала во французской армии, а потом в итальянской.
Генерал Сайке был маленький старичок с блестящими глазами и ястребиным носом, очень тугой на ухо.
Да, Элсуэрс был молодчина, мы с ним вместе воевали, с Иеронимо… Эх, Запад в те дни… Под Геттисбергом мне было, черт возьми, не больше четырнадцати, а его там, кажется, и вовсе не было. После войны мы с ним в один год кончили Вест-Пойнт, с бедным старым Элсуэрсом… Так вы, стало быть, понюхали пороху, мой мальчик?
Дик покраснел и кивнул.
Изволите ли видеть, генерал, – закричал мистер Купер, он мечтает о более… э… ответственной работе, чем та, которой он занимался в санитарном отряде!
– Да, сударь мой, это не место для интеллигентного юноши… Вы знаете Эндрюса, майор… – Генерал нацарапал несколько слов на листке из блокнота. – Пойдите к полковнику Эндрюсу с этой запиской, он все устроит, установит его квалификацию и т. д. Понимаете?… Желаю вам удачи, мой мальчик.
Дик довольно сносно откозырял, и они вышли в коридор; мистер Купер широко улыбался.
– Ну, дело сделано. Мне пора в контору. А ты возьми заполни анкеты и пойди на медицинский осмотр… А может быть, все это надо будет сделать потом, в лагере… Словом, приходи в час завтракать в «Уиллард». Поднимись в номер.
Дик откозырял, улыбаясь.
Все утро он заполнял анкеты. После завтрака он поехал к матери в Атлантик-Сити. Она нисколько не изменилась. Она жила в меблированных комнатах со столом в Челси, и ей всюду мерещились шпионы. Генри пошел добровольцем в пехоту и был где-то во Франции. Мать сказала, что у нее все внутри переворачивается при мысли, что внук генерала Элсуэрса служит простым рядовым, но она убеждена, что он скоро получит офицерский чин. С самого детства Дика она никогда не говорила с ним о дедушке, и он стал расспрашивать ее. Оказывается, дедушка умер, когда она была совсем еще маленькой, и оставил семью в довольно стесненном при их светском образе жизни материальном положении. Она только и помнила, что он был высок ростом, носил синий костюм, широкополую фетровую шляпу, загнутую с края, и козлиную бородку; когда она впервые увидела карикатуру, изображающую Дядю Сэма, она подумала, что это ее отец. Он постоянно носил с собой пилюли от кашля в маленькой серебряной бонбоньерке; она была ужасно взволнована воинским церемониалом похорон, и какой-то милый офицер отдал ей свой носовой платок. Она много лет хранила эту бонбоньерку, но с ней пришлось расстаться, как и со всем прочим, «когда твой несчастный отец… э-э… оступился».
Неделю спустя Дик получил пакет со штампом военного ведомства, адресованный поручику Севеджу, Ричарду Элсуэрсу, Интендантское управление, содержавший приказ о его назначении и предписание в течение 24 часов отбыть в лагерь Меррит, Нью-Джерси. В лагере Меррит Дик был назначен начальником нестроевой команды, и, если бы не сержант, он бы окончательно растерялся. Когда их погрузили на транспорт, стало легче, ему и еще двум поручикам и одному майору досталась большая каюта первого класса. Дик помыкал ими, как хотел, потому что он уже раз был на фронте. Транспорт именовался «Левиафаном». Дик вновь почувствовал себя самим собой, когда Песчаный мыс исчез из виду; он написал Неду длинное письмо в стихах, начинавшееся так:
Его папа был острожник, а маму кормила сестра,
Он любил коньяк и виски и пил как из ведра,
А теперь он стал поручиком, и его правительство чтит.
Он носит красивую форму и шпорами бойко стучит,
И это – самое страшное и непоправимое зло,
Которое с бедным внуком генерала случиться могло.
Два поручика, ехавшие с ним в каюте, были незначительные юноши из Лиленд-Станфордского военного училища, зато майор Томпсон кончил Вест-Пойнтскую академию и был несгибаем как шомпол. Это был средних лет мужчина в очках, с желтым круглым лицом и тонкими губами. Когда он на второй день плавания заболел морской болезнью, Дик передал ему через своего вестового, снюхавшегося со стюардами, бутылку виски, и он чуточку оттаял. Оказалось, что он страстный поклонник Киплинга и что ему довелось как-то слышать «Денни Дивера» в чтении Копленда, которое произвело на него сильнейшее впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145