Солнечный зной ложился бело-голубым глянцем на колеблемые ветром поникшие листья и метелки маиса; солнечный зной и жужжание и стрекот мух и кузнечиков горячей дымкой подымались к бледному небу, окутывая дребезжащий, тряский трамвай. Они ели сладкие яблоки, которые Джо купил у негритянки на одной из остановок, гонялись друг за дружкой по всему вагону, плюхались вповалку в угловые сиденья и так надрывались от хохота, что совсем ослабели. Потом трамвай пошел лесом, и сквозь деревья им видны были подпорки американских гор в парке Глен-Эхо, и наконец, вволю навозившись, они выпрыгнули из вагона у Кабин-Джонс.
Они побежали к мосту поглядеть на реку, коричневую и темную под густыми зарослями берегов в это ослепительно белое утро, потом нашли лодку, которую один из товарищей Алека держал в домике у самого канала, купили бутылку крем-соды, морса, пива, несколько пакетиков маковок и стручков и отчалили. Алек и Джо гребли, а Джейни, подложив под голову свитер, удобно устроилась на дне. Алек греб на носу. Было нестерпимо жарко. Пропотевшая рубашка прилипала к ложбинке на его крепкой спине, напрягавшейся при каждом взмахе весла. Вскоре мальчики сняли верхнее платье и остались в одних купальных костюмах. При виде спины Алека и вздувающихся мускулов на его руках у Джейни сжималось горло, и она была счастлива и чего-то боялась. В своем белом ситцевом платье она полулежала на корме, опустив руку в заросшую буро-зеленую воду. Они останавливались, рвали кувшинки и цветы стрельчатника, искристо-белые, как лед, и от илистых стеблей кувшинок пахло сыростью. Крем-сода нагрелась, и они выпили ее теплой и возились по всей лодке, и Алек плеснул веслом и забрызгал Джейни все платье грязно-зелеными пятнами, и Джейни это ни капельки не заботило, и они выбрали Джо шкипером, и он разошелся и сказал, что поступит во флот, и Алек сказал, что будет инженером, построит моторную лодку и возьмет их всех путешествовать, и Джейни была счастлива, что они говорили о ней, словно она была мальчиком. Ниже стремнины, у шлюзов, пришлось порядочный кусок тащить байдарку волоком до реки. Джейни несла провизию, весла и сковородку, пока мальчики потели и чертыхались, возясь с байдаркой. Потом они переправились через реку и развели костер в ложбинке среди больших серых, обомшелых валунов. Джо жарил мясо, а Джейни развернула сандвичи и печенье собственного изготовления и приглядывала за картофелем, зарытым в золе. Они поджарили початки маиса, которые сшибли, проплывая мимо поля по каналу. Все было прекрасно, только вот масла захватили маловато. По том они грызли печенье и пили пиво, мирно беседуя вокруг дотлевавшего костра. Алек с Джо достали трубки, и она чувствовала себя превосходно, сидя тут на Больщой стремнине Потомака в обществе двух мужчин, куривших трубки.
— Знаешь, Джейни, Джо прекрасно зажарил мясо.
— А ведь мы, когда были маленькими, сколько раз ловили лягушек и жарили их на Рок-Крик… Помнишь Алек?…
— Еще бы не помнить, и помнишь, Джейни, как ты увязалась с нами и какой ты тогда подняла скандал?
— Мне противно было смотреть, как вы их обдираете
— А помнишь, как мы играли в охотников Дальнего Запада и как это было весело?
— А сейчас еще лучше, — робко сказала Джейни.
— Верно, — сказал Алек, — черт побери, как мне хочется арбуза.
— Может быть, найдем у кого-нибудь по дороге домой.
— А, дьявол, что бы я дал сейчас за арбуз, Джо.
— У Мамочки лежит арбуз на льду. Может быть, они уцелеет до нашего возвращения.
— Я хотел бы никогда не возвращаться домой, — вдруг жестким и серьезным тоном заявил Джо.
— Джо, ну не надо так говорить. — Она снова была маленькой, оробевшей девочкой.
— А я, черт возьми, буду говорить, как мне вздумается… Ненавижу эту затхлую помойку.
— Джо, ну не надо так говорить. — Джейни чувствовала, что вот-вот расплачется.
— Черт побери, — сказал Алек. — Пора сматываться. Как по-твоему, Джо? Окунемся-ка еще разок и давайте собираться.
Когда мальчики выкупались, все пошли взглянуть на стремнину и потом отправились в обратный путь.
Они быстро плыли по сильному течению, которое несло их вдоль крутого берега с подмытыми деревьями. Было очень душно, местами они попадали в полосу горячего влажного воздуха. На севере собирались темные тучи. Джейни было уже не до веселья. Она боялась, что их застанет дождь. Ее разморило, и было не по, себе. Она боялась, уж не начинается ли обычное недомогание. С ней это случалось всего несколько раз, и мысль об этом испугала ее и отняла последние силы, ей хотелось уползти куда-нибудь с глаз долой, как старой, больной, паршивой кошке. Ей не хотелось, чтобы Джо и Алек заметили, что с ней. Ей представлялось, что будет, если она опрокинет лодку. Мальчики выплывут, а она утонет, и потом обрыщут всю реку в поисках ее трупа, и все будут плакать и горевать о ней.
Серо-багровый сумрак надвинулся и поглотил белые вершины облачных громад. Свинцово-белесые, они вспыхнули багрецом. Мальчики гребли изо всех сил. Уже слышны были раскаты приближающегося грома. Совсем близко от моста налетел первый порыв ветра, горячий вихрь, хлеставший песком и сухими листьями, мякиной и соломой и вспенивший поверхность реки.
Они добрались до берега как раз вовремя.
— А здоровая, черт побери, будет гроза, — сказал Алек. — Джейни, лезь скорее под лодку.
Они перевернули лодку вверх дном под прикрытием большого валуна и забились под нее. Джейни сидела посредине, держа собранные утром кувшинки, которые съежились и слиплись у нее в руках. Мальчики в мокрых купальных костюмах лежали по бокам. Всклокоченные черные волосы Алека касались ее щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125