Пройдя по коридору, он остановился у какой-то двери и широким жестом распахнул ее. Вид при этом у него был такой, словно он дает мне возможность соприкоснуться с величайшим откровением. Отвагсон вежливо отступил в сторону, позволяя мне без помех обозреть помещение.
— Ну как, что вы об этом думаете? — спросил он немного погодя.
Я внимательно осмотрел открывшуюся комнату и ничего особенного не увидел — передо мной была явно спальня, притом весьма неприбранная, в ней, можно даже сказать, царил полный беспорядок и стоял тяжелый дух.
— Это комната МакПатрульскина, — пояснил Отвагсон.
— Это хорошо, но ничего особенного я все-таки не вижу, — признался я.
Сержант мягко улыбнулся, показывая своей улыбкой, сколь терпелив он.
— Дело в том, что вы не туда, куда надо, смотрите.
— Я осмотрел все, что поддается осмотру, — возразил я, стараясь сохранять спокойствие.
Сержант зашел в комнату и стал в центре, зачем-то прихватив с собой стоявшую у двери удобную трость.
— Если мне, предположим, придется от кого-нибудь прятаться, — задумчиво проговорил он, и, как мне показалось, совсем не к месту, — я обязательно залезу повыше на какое-нибудь дерево. У людей нет привычки смотреть вверх, человек по своей натуре не склонен вглядываться в возвышенные высоты.
А я поднял голову и посмотрел на потолок:
— Но и тут не видно ничего особенного. Вообще ничего нет, кроме мухи в паутине, да и то дохлой.
Сержант медленно поднял голову и стал показывать тростью на какое-то место на потолке:
— Глядите внимательнее. То вовсе не муха, а отхожее место возле дома Гогарти, пристроечка, знаете ли.
Я перевел взгляд на Отвагсона и прошелся по нему пристальным и вопрошающим взором, но он, не обращая на меня никакого внимания, показывал тростью на другие крошечные точечки на потолке.
— Вот это, — говорил он, — дом Мартина О’Хапкина, а вот то — Тирнаина, а вот то — дом, в котором живет замужняя сестра (но чья, он не сказал). А вот это — видите? — это дорога, ведущая к большой дороге, вдоль которой проложены линии электропередач и телеграфа.
Трость при этих словах кончиком двигалась вдоль извивов едва заметной трещины, которая добегала до значительно более ясно видимой трещины и соединялась с нею.
— Так это же карта! — воскликнул я в восхищении.
— А вот и наша казарма, — добавил Отвагсон, тыча в какую-то точку на потолке. — Не заметить ее нельзя, яснее ясного видна.
Всмотревшись в потолок повнимательнее, я обнаружил там и дом старого господина Мэтерса, и каждую тропинку, и каждую дорогу, и каждый дом, известный мне в моей округе, но было там и много всего такого, чего я не знал — незнакомые дороги, дома и места. Передо мной — точнее, надо мной, была поразительно необычная карта всего округа, очень подробная и очень точная.
Сержант, видя мое восхищение, улыбнулся и сказал:
— Не правда ли, восхитительная штука, таинственное свидетельство великого инконтиненса, то бишь недержания, феномен величайшей редкости.
— Вы это все сами создали?
— Нет, не я и вообще никто. Никто этого, как вы изволили выразиться, не создавал. Карта испокон веков бывает размещенной на потолке, а МакПатрульскин убежден, что она находилась там еще до начала времен. Все трещины и трещинки, и большие и малые, появились на потолке сами по себе.
Задрав голову и всматриваясь в потолок, я нашел глазами дорогу, по которой мы шли в поисках велосипеда Гилэни, нашел я и то место под кустом, где велосипед был обнаружен.
— И знаете, что забавно? МакПатрульскин два года, лежа в кровати, когда положено, рассматривал перед сном и после сна потолок и ничего там не видел, кроме потолка, а потом в один прекрасный день глянул и — бац — видит карту исключительного совершенства и поразительно оригинального исполнения.
— Как можно было такое сразу не разглядеть, — брякнул я (голос у меня отчего-то стал хриплым и низким).
— Вы еще не все знаете. Еще пять лет прошло, прежде чем он увидел на этой карте путь к вечности.
— К вечности?
— Именно так.
— А можно будет прогуляться туда и вернуться? — спросил я хриплым шепотом.
— Конечно. Там и лифт имеется. Но подождите, сначала я вам покажу один славный секрет карты.
Отвагсон показал тростью на точечное пятнышко, изображающее казарму.
— Вот глядите. Мы находимся здесь, в казарме, стоящей у главной телеграфной дороги. А теперь приведите в действие ваше внутримозговое воображение и скажите, на какую дорогу можно попасть с левой стороны, если идти в-о-о-о-о-о-т в эту сторону по большой дороге от казармы?
Я определил это без особо долгого обдумывания.
— Можно попасть на ту дорогу, которая встречается с большой дорогой у дома Джарвиса, там мы проходили после того, как нашли велосипед.
— Иначе говоря, та дорога — первый поворот на левую руку при вот таком движении?
— Да, так оно, очевидно, и есть.
— А вот тут — то, что нам нужно. В-о-о-о-о-т здесь.
И он показал тростью на дорогу по левую сторону от главной и даже, вытянув высоко руку, постучал кончиком трости по дому Джарвиса.
— А теперь, — сказал Отвагсон торжественно, — сделайте милость, попробуйте догадаться, что вот это?
И он провел кончиком трости по едва заметной трещине, которая соединялась с той, более ясно видимой трещиной, изображавшей большую дорогу, и которая располагалась на полпути между казармой и дорогой, проходящей мимо дома Джарвиса.
— Так что это, по-вашему, будет такое? — настаивал сержант.
— Там нет дороги, — воскликнул я в непонятном возбуждении. — Я точно помню. Дорога, сворачивающая налево у дома Джарвиса, одна-единственная. Другой дороги, поворачивающей налево, там нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92