Вы снова забыли свое прекрасное пальто из голуэйского бобрика, то самое, с подкладкой цвета хаки.
— Дар полета без сродного ему искусства приземления, — заметил Треллис, — весьма сомнительный дар. Меня мучает жажда, и если я не сделаю глоток ключевой воды в ближайшие пять минут, то скорей всего умру. Самое мудрое решение — нам обоим спуститься на землю, где бы я мог прилечь, а вы бы лили мне воду в рот из своей шляпы. У меня на шее дырка, и половина воды успеет вытечь, прежде чем она достигнет моего желудка.
В этом месте Орлик отложил перо.
— Коли уж речь зашла о воде, мистер Ферриски, — сказал он, — то не подскажете ли вы мне, где здесь уединение, где самая маленькая комната, ну, вы понимаете?
— Сие важное помещение, которое вы имеете в виду, сэр, — торжественно отвечал Ферриски, — находится по левую руку на верхней площадке, не промахнетесь.
— Что ж, в таком случае объявляю небольшой перерыв. Я должен удалиться для размышлений и молитв. Занавес на время опускается. Адью, джентльмены!
— Доброго пути! — крикнул Шанахэн, махая рукой.
Орлик нескладно поднялся со своего стула и, откинув назад волосы, прошелся по ним пятерней. Ламонт извлек из кармана маленький портсигар и выставил его на всеобщее обозрение, дав всем присутствующим возможность самолично убедиться, что в портсигаре лежит всего одна сигарета; затем он прикурил ее с помощью небольшого устройства, действие которого основывалось на горючести паров бензина в смеси с воздухом. Он глубоко, всеми легкими втянул дым так, что нижеследующие слова вылетали из его уст вперемешку с дымом:
— А знаете, недурно у нас выходит. Очень недурно. Видит Бог, он еще пожалеет об этом дне. Жалкий у него теперь вид.
— Такой головоломки еще никому на свете не устраивали, — заметил Ферриски, лениво растягивая слова. — Такое сотворить человеческим рукам не под силу.
— Все пойдет насмарку, господа, если мы дадим ему очухаться, — сказал Шанахэн. — Этого допустить никак нельзя.
— А как очухается, сразу и о нас вспомянет.
— Итак, я предлагаю, с вашего милостивого согласия, задать нашему другу небольшую взбучку лично от себя. Маленькая интермедия, скажем так. А прежде чем маэстро вернется, мы кореша нашего разлюбезного вернем туда, откуда взяли. Можно считать предложение принятым?
— Только поосторожнее, — предупредил Ламонт. — Полегче, дружище. Только бы чего не напортить. Так хорошо все до сих пор шло.
— Все, да не все. Надо и нам свою руку приложить.
В общем, летят себе наши парни летят, и вдруг: стоп машина! — приказывает Его сатанинское величество. Сам Пука-то так и остался в воздухе, не важно уж, как там у него это получилось. А спутник его спикировал с высоты в полмили да прямо носом об землю, поломал обе ноги и четырнадцать ребер, страшное дело! Потом и Пука спускается, трубкой попыхивает и вежливенько так, ласково утешает нашего друга, что, мол, ничего, брат, а из того кровища так и хлещет, будто свинью режут, и ругается он так, в Бога душу мать, что, кажется, солнце сейчас со стыда спрячется.
— И хватит на этом, — сказал Пука, вынимая трубку изо рта. — Довольно сквернословить, орел. А ведь неплохо было, верно?
— Просто атас, — отвечает Треллис. — Сейчас помру со смеху. Сроду так не веселился.
— То-то и оно, — говорит Пука, — наслаждайтесь, друг мой, от души. А ничего, если я вас сейчас по физиономии смажу?
— С какой же именно стороны? — спрашивает Треллис.
— Ну, скажем, с левой, орел, — говорит Пука.
— Вы слишком великодушны, — отвечает Треллис. — Я еще слишком мало вас знаю, чтобы принимать такие почести.
— Ну, чего уж там рядиться, — говорит Пука и с этими словами отходит назад, вынимает изо рта трубку и со всего разбегу — хрясь! — так что у друга нашего половину черепушки снесло и в гнездо черного дрозда забросило.
— А ведь неплохо было, верно? — не унимается Пука. — Понравилось?
— Еще как! — отвечает Треллис сквозь дырку в башке. А что еще ему оставалось делать? Против лома, как говорится, нет приема. — Почему бы и нет? Просто здорово!
— Дальше еще веселее будет, — говорит Пука, хмурясь, и трубкой вовсю дымит. — Повеселимся от души. Кстати, вон там, на траве, не твоя костяшка валяется?
— Чья же еще, моя, — отвечает Треллис. — Сзади чего-то отвалилось.
— Подбери и держи крепче, — говорит Пука. — У меня строгий учет, чтоб все на месте было.
И, сказав это, смачно так плюнул Треллису в глаза своей вонючей слюной.
— Благодарствую, — отвечает Треллис.
— Скажи-ка, не надоело быть человеком? — спрашивает Пука.
— От человека-то только половинка осталась, — отвечает Треллис. — Может, сделаешь из меня симпатичную бабенку, да и поженимся?
— Крысу из тебя сделаю, — говорит Пука.
Сказано — сделано. Потер Пука колдовским манером свои пальцы и силой своей колдовской магии превратил Треллиса в здоровую-прездоровую крысищу с черной мордой, шершавым хвостом, блохастую и завшивевшую до неимоверности, разносчицу бубонной чумы и прочих эпидемических заболеваний.
— Ну, и кто ты теперь? — спрашивает Пука.
— Крыса, вестимо, — отвечает крыса, виляя хвостом, чтобы показать, как она довольна, да и что ей, сказать по правде, еще оставалось делать. Бедная, несчастная крыса.
Пука пыхнул трубкой.
— Стоп, — сказал Ферриски.
— В чем дело? Разве не здорово у меня получается? — спросил Шанахэн.
— Все замечательно, сэр, — ответил Ферриски, — но дайте же и мне внести свою скромную лепту. У меня, джентльмены, явилась идея дать новое развитие нашему рассказу.
Итак, Пука пыхнул трубкой, и результат этого действия оказался в высшей степени волшебным, потому что Пука во мгновение ока превратился в кучерявого эрдельтерьера, а эрдельтерьеры, как известно, испокон веку заклятые враги крыс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83