– удивился он.
Жале не отвечала и только гладила его по голове.
В тот вечер она заговорила с Мазхаром о Халдуне. Как же можно так воспитывать ребёнка? Это ни на что не похоже! Если ей когда-нибудь доведётся жить в его доме, она сумеет поставить Хаджер-ханым на своё место!

14
Раннее морозное утро. Всё вокруг окутано фиолетовой дымкой. В половине седьмого послышался гудок табачной фабрики «Джибали».
Матушка Алие, сгорбленная старушка со сморщенным лицом и заострённым подбородком, на котором во все стороны смешно торчали седые волоски, торопливо собиралась на работу. Она готова была выйти из дому, но вдруг остановилась у постели спавшей племянницы и жадно уставилась на её белую руку. Она глядела и не могла оторвать глаз от этой руки, на которой, переливаясь, сверкал крупный бриллиант.
– Матушка Алие, мы опаздываем! – раздались с улицы голоса её товарок.
Старушка вздрогнула и, накинув на плечи ветхую шаль, тихо выскользнула за дверь.
Она жила в деревянном двухэтажном домике, который, казалось, вот-вот рухнет. Все балки давно сгнили, кровля совсем покосилась. В этом жалком домике, разделённом на клетушки – по четыре на каждом этаже, – ютилось немало рабочего люда: прядильщицы, чулочницы, трикотажницы.
На протяжении многих лет дом не ремонтировался ни разу. Никто не помнил, чтобы к нему прикасались руки плотников, штукатуров или маляров. Достаточно было небольшого подземного толчка или сильной бури, и судьба домика была бы решена.
Об этом хорошо знали все его обитатели, но им некуда было деться.
Матушка Алие шла в толпе работниц, спешивших на фабрику.
– С тех пор как приехала твоя племянница, ты совсем и не думаешь о работе, – сказала Фирдес.
Другие женщины были того же мнения.
– Может, племянница привезла тебе кучу денег? – ехидно спросила одна их них.
– Не иначе! Ведь она жена солидного человека, адвоката! – вставила другая.
– Матушка Алие! А почему же столько лет она о тебе не вспоминала?
Вопросы сыпались со всех сторон. Но матушка Алие была настолько поглощена своими мыслями, что даже не слыхала голосов товарок.
«Если, – думала старушка, – к весне адвокат не возьмёт племянницу назад, я уговорю её продать перстень. Ну что в нём проку? Болтается на пальце без всякой пользы! Вот если получить за него деньги да пустить их в дело… Разве плохо, например, скажу я ей, купить несколько чулочных машин?..»
Годы тяжёлого труда согнули матушку Алие почти пополам. Во рту у неё не осталось ни одного зуба. Жизнь обошлась с ней не слишком ласково. И она не собиралась давать племяннице поблажки. Кабы у Назан не было перстня, матушка Алие, видит аллах, сдержала бы клятву и не пустила бы её на порог своего дома. Многие годы все соседи слышали, как она проклинала племянницу. И как же они были поражены, когда Назан появилась в Сулеймание! Они могли бы поручиться, что незваной гостье покажут на дверь…
Однако всё вышло совсем не так, как они предполагали. Хотя старуха и встретила её очень холодно, но скоро лёд растаял. Она простила Назан.
Люди ломали голову, пытаясь объяснить причину такой перемены.
– Почему же столько лет она не вспоминала о тебе, матушка Алие? – в который раз спрашивала её Фирдес.
Матушка Алие продолжала отмалчиваться. Но женщины не унимались, и в конце концов она сказала:
– Да куда же ей было деваться? Бедняжка осталась совсем одна. Ведь я вам уже говорила, муж не дал ей ничего, кроме маленького чемоданчика…
– Пусть она не морочит тебе голову, – сказала чулочница Зелиха. – Как же так, ей дали развод от трёх до девяти лет, и вдруг она приехала с пустыми руками? Быть того не может!
– Ох-хо-хо! Издали и барабан – музыка…
– И то правда! От лихой родни и недобрых соседей и аллах не убережёт!
– Верно!
Женщины поднялись по булыжной мостовой к площади Бейязит. Теперь их путь лежал вдоль университетской стены. Неожиданный порыв ледяного ветра рванул платки и накидки. Женщины немного замешкались, но – дело было привычное – закутались поплотнее и двинулись дальше. Когда они пересекли площадь и вышли на шоссе, ведущее к Чаршыкапы, ветер немного стих.
– Я слыхала, что свекровь у неё была лютая, – возобновила разговор одна из женщин.
– Назан по-другому рассказывает. Свекровь будто очень её жалела, когда всё это случилось. Но я думаю, что дело было не так, – вздохнула матушка Алие. – Эта баба – сущий дьявол! Злющая! Хитрая! Я хоть там и не была, но поняла, что свекровь одной рукой рыла ей яму, а другой по головке гладила да приговаривала: «Доченька моя, ягнёночек мой!» Ишь какая ласковая! А что было все эти годы? Ведь она набрасывалась на Назан, как цепной пёс! Ничем ей не могла угодить племянница. Даже мамочкой не велела себя называть! Вот и судите, могла она ни с того ни с сего подобреть? Хитрила старуха, больше ничего!
– Ну конечно! Так оно и было, – в один голос поддержали матушку Алие женщины.
– И я ей то же говорила. А Назан всё твердит своё: «Нет, дорогая, когда я уезжала, она очень сокрушалась». А почему она уговорила племянницу не брать с собой ребёнка?
– Да, да, почему?
– Да потому, что если ребёнок останется в доме, – говорила свекровь, – то муж будет о ней вспоминать. А там затоскует, глядишь, и велит вернуться назад.
– Так она ещё надеется?
– Ну как же она поедет, сестрица? Ведь ей дали развод от трёх до девяти лет!
– Разве муж возьмёт такую назад?
– Ну конечно же нет!
– А почему не возьмёт? Нынешние мужчины – не те, что были! Шелкоперы какие-то. Им бы только женщину – пусть с ней хоть сорок человек переспали.
– Верно!
– Матушка Алие! А может, муж Назан-ханым полюбил другую?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98