– Конечно, дитя моё! Поэтому ты слушай, что я говорю: не давай мужу отдалиться от себя. Мало ли есть на свете средств, чтобы удержать мужа. Для этого всё годится – даже колдовство. Издавна так повелось, дитя моё.
Назан словно опьянела. Ей никогда не доводилось слышать от свекрови такие слова. «А не сказать ли ей об амулете?»
– В доме должен быть мир и покой, – продолжала Хаджер-ханым. – Это нужно прежде всего для счастья Халдуна.
Назан больше не могла сдерживаться. Да, да, надо доказать свекрови, что она не такая уж беспомощная. Вытащив спрятанный под сундуком крошечный амулет, она положила его на ладонь и протянула старухе.
– Что это? – спросила Хаджер-ханым.
– Амулет. Вот увидите, он крепко привяжет ко мне мужа. Он заговорённый.
– Где ты его взяла?
– Достала.
– Значит, и ты кое-что смыслишь в этом деле? Ну молодец! Да кто же заговорил эту штуку?
Назан не знала, что ответить. Она немного помолчала и неуверенно проговорила:
– Один мой знакомый… разносчик товаров.
В глазах у Хаджер-ханым стало двоиться. Выходит, эта женщина, которую все считают простушкой, не так уж глупа? Да вот поди ж ты – водится с теми, кто видит сквозь землю и умеет привораживать сердца!..
– Молодец, Назан! – вновь и вновь повторяла Хаджер-ханым. – Не думала я, что ты так ловка. К чему скрывать от рабы божьей то, что известно аллаху: ходишь ты неряха-неряхой, чулки всегда спущены… Женщина ты безответная, кто захочет, даст подзатыльник и кусок изо рта вырвет… А вот оказывается…
Назан была очень взволнована. Какая радость – свекровь не считает её дурочкой! Она решила прихвастнуть:
– О, я могу достать и заговорённую воду… и землю… Всё что хотите… А вы тоже думаете, что мне теперь без колдовства не обойтись?
– Конечно, дитя моё. Ведь у тебя ребёнок. Если ты не хочешь, чтобы разрушили твоё гнездо, чтобы муж твой стал рабом другой женщины, можно пойти на всё…
Между тем время шло, Хаджер-ханым проголодалась и начала проявлять нетерпение.
– У меня внутри всё ходуном ходит от голода. Чем бы это заморить червячка? – сказала она.
Повеселевшая Назан помчалась в кухню. Положив на тарелку далмы, она поставила её перед свекровью.
– А луку принести, мамочка?
– Принеси, дитя моё.
Назан снова побежала в кухню, разрезала на четыре части головку лука и понесла свекрови. «О, аллах! Как мало знала я эту женщину! Видела её злое лицо и не разглядела доброе сердце!»
Повязывая Халдуну салфетку, Назан украдкой наблюдала за свекровью. «Да, теперь я буду её очень любить, очень…»
Их взгляды встретились. Хаджер-ханым через силу заставила себя улыбнуться. А чтобы Назан невзначай не прочла её мысли, опустила глаза в тарелку.
«…Ишь, расхвасталась! Выходит, моя невестка – это ничтожество – колдунья! Надо поскорее избавиться от неё, а то как бы она своим колдовством и амулетами не перевернула весь дом… Сразу после обеда пойду разыскивать сына…»
Хаджер-ханым вымыла руки, прополоскала рот и, кое-как подкрасив губы, торопливо пробормотала:
– Я схожу к приятельнице. Скоро вернусь.
Выйдя из дому, она быстро засеменила к конторе сына.

Мазхар всё ещё был под впечатлением недавней встречи с Жале. Увидев мать, он стал нервно перебирать лежавшие на столе бумаги и раздражённо спросил:
– Что там опять стряслось?
Хаджер-ханым с шумом шлёпнулась на стул.
– Где это ты пропадал со вчерашнего вечера, чёрт тебя подери?
– В аду!
– Пёс паршивый! Опять начал кусаться! А моё бедное сердце всю ночь кровью обливалось!
– Да что же случилось?
– Из-за твоих штучек у меня со вчерашнего обеда маковой росинки во рту не было.
– Ну и зря!
– Не все же могут быть такими безразличными, как твоя жена. Дрыхла всю ночь до утра, будто и не о чем тревожиться. Ей и в голову не пришло подумать, куда пропал муж, не стряслась ли с ним какая беда. А посмотри на меня. За одну ночь побледнела и осунулась, на покойницу стала похожа. Ох-хо-хо! Уж лучше быть камнем в мостовой, чем матерью…
Сделав вид, что вытирает глаза краем чаршафа, Хаджер-ханым украдкой наблюдала за сыном. Нет, её слова не произвели на него никакого впечатления.
– Вот и носи дитя в чреве своём, роди его в муках, расти, выбиваясь из сил, чтобы сделать из него человека. А потом…
– Ну, а что потом? – улыбнулся Мазхар.
– Вот как тресну тебя по башке, неблагодарный!
– Лучше оставь свои глупости и прямо скажи, зачем пришла? Какая у тебя цель?
– Да нет никакой цели! А чего это ты торопишься меня выпроводить? Опять кого-нибудь поджидаешь?
Мазхар с беспокойством посмотрел на мать. Взгляды их встретились, и Хаджер-ханым подмигнула ему:
– Уж не та ли ханым должна пожаловать?
Он сделал вид, что не понял:
– Какая ханым?
– Да та самая, надушенная дама, в элегантном сером костюме. Ну, одним словом, эта… как её… госпожа Жале.
– Тебе известно, мать, я адвокат, ко мне приходит много разных женщин.
– И все они приходят для того, чтобы разводиться со своими мужьями?
– Они бывают по разным делам – у кого развод, у кого имущественный иск. Мало ли что…
– И всегда скрывают свои настоящие имена?
– Что ты хочешь этим сказать? – вскинул голову Мазхар.
– Н-н-ничего! Просто спрашиваю.
– А разве Жале, по-твоему, скрыла своё настоящее имя?
– Вы вместе скрыли! Ведь на самом деле её зовут Нериман. Так, что ли? Она, как мне известно, служит в баре. А ты проводишь с ней все вечера.
Мазхар покраснел до корней волос. В мозгу его молнией пронеслась догадка.
– Уж не этот ли пёс Рыза наболтал тебе?
– О нет! Не поднимай руку на невинного, не вводи себя в грех. Ты, верно, думаешь, что вокруг одни слепцы да глухие. А все, кого бы я ни встретила спрашивают:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98