Солнце уже взошло, туман над распаханными полями рассеялся, за кустами слышалась песня жаворонка, и Срея, отирая ладонью пот со лба, лениво шагал к уже показавшимся вдали Крманам.А тем временем в Крманах тамошний староста беззаботно сидит себе в правлении, не ведая, что ему готовит наступивший день. Крманский староста Радисав — человек рассудительный и умный. Разумеется, в делах он не разбирается, зато внешность у него такая видная, настоящий гвардеец, что любо-дорого посмотреть на него, когда он усаживается за председательский стол или обрушивается на тебя с бранью. Ему это даже как-то идет. В свое время он служил в армии и был там капралом, а потому и общиной своей управляет по-военному. Придут, скажем, крестьяне, спорящие из-за пастбища, и станут один посередине комнаты, другой у дверей. Он смерит их взглядом и как гаркнет:— А ну, построиться, ребята! Становись! Как стоишь! Иди сюда, стань рядом с ним… так… Равняйсь! Да ты не на меня смотри, а на него! Равняйсь!Или, скажем, позовет посыльного и прикажет:— Поднимай село по тревоге и объяви, что завтра выступаем отбывать трудовую повинность, будем чинить дорогу. Вот тебе приказ окружного начальства, зачитаешь перед строем.Так же, по-военному, вершит он и канцелярские дела. Получит из уезда какую-нибудь бумагу и, вместо обычного «Принято к сведению», напишет на нем просто «Слушаюсь!».Таков староста Радисав, решительный, неумолимый, и так он вершит все дела.И вот такой, какой есть, сидит он в правлении беззаботно, не ведая, что ему готовит наступивший день. Только он встал, чтобы пойти по какому-то делу к члену правления Ивко, как входит крманский посыльный и говорит:— Пришел Срея из Прелепницы, принес какой-то документ.— Давай сюда этот документ! — приказал Радисав. Посыльный принес письмо. Радисав вскрыл его, подошел к окну и стал читать, бормоча себе под нос.Прочитав, он только и сказал:— Чепуха какая-то, даже отвечать не будем!Он взял перо, написал на обороте письма: «В архив», отдал посыльному и приказал:— Отнеси писарю!Посыльный ушел, а Радисав снова было направился к Ивко и только переступил порог, как из другой двери показался с письмом сам писарь. Это был низкорослый безбородый гимназистик, евший Радисава глазами.Радисав вернулся в правление.— Чего тебе, писарь?— Э… что делать-то?— С чем?— С этой бумагой из Прелепницы.— В архив, в архив, и все! — решительно повторил Радисав.— Нельзя ее в архив! — смиренно возразил писарь.— Почему нельзя? — спросил староста, думая, что писарь ставит под сомнение его познания в делопроизводстве.— Потому что при этом документе есть приложение, а его в архив никак не сунешь.— В архив вместе с приложением! — загремел Радисав.— Слушаюсь, но только приложение это — младенец, живой младенец.— А… м-да! — замычал Радисав, вспомнив содержание письма. — Ну, а как же быть?— Не знаю, — сказал писарь и пожал плечами.— Зато я знаю!Радисав повернулся к посыльному.— Где младенец?— В комнате у писаря, — ответил посыльный, и тут из Писаревой комнаты донесся такой вопль Милича, что и Радисав, и писарь, и посыльный бросились туда и с ужасом увидели, что Милич, лежавший на Писаревой кровати, где валялись и кое-какие документы, привел их в совершенную негодность.— Фу! — произнес Радисав. — Зови скорей Срею из Прелепницы, пусть уберет это дерьмо.— Какого Срею? — спросил посыльный.— Срею из Прелепницы, того самого, который принес письмо и младенца…— А он… — сказал посыльный и почесал затылок, — это самое… оставил письмо и ребенка, а сам вернулся в Прелепницу.— Кто это вернулся? — рявкнул Радисав.— Он… Срея из Прелепницы.— И оставил это?— Да, — ответил посыльный.— Ох! — вздохнул Радисав. — Как же теперь быть? И писарь и посыльный потупили очи и пожали плечами.— Послушай, писарь, сейчас же зови сюда членов правления. Пусть рассудят: обязаны ли мы содержать сирот, которых наши жители рожают черт-те где?А уходя, добавил:— Я вернусь через полчаса, пусть подождут.Староста ушел к Ивко, а писарь с посыльным пришли к соглашению: посыльный оставался стеречь ребенка, а писарь пошел созывать членов правления.Старейшины собрались перед домом, а когда пришел Радисав, вошли в правление. Председатель Радисав сел на свое место, выпятил грудь, отдал честь и взял слово:— Смирно! Открываю заседание. Ребята, прелепницкая община прислала нам рапорт. Зачитай его, писарь!Когда писарь прочел письмо за № 143, все члены правления переглянулись и вскипели.— Спасибо! — завопил Петар Ранчич. — Что мы, дураки, чтобы кормить чужих детей? Кто кашу заварил, тот пусть ее и расхлебывает!— А я скажу, — добавил Радисав Андрич, — раз есть в нашей стране законы для взрослых, то есть законы и для детей. Пусть все по закону и будет!— А по-моему, — предложил Милислав Неделькович, — нам надо это дело вместе с младенцем отправить на решенье государственному совету.Председатель Радисав, выслушав эти мудрые речи, снова скомандовал: «Смирно!» — и сказал:— Это дело, ребята, решается просто, в уставе такое предусмотрено. Мы напишем ответный рапорт, в котором скажем, что крманская община не обязана кормить бедняков, ведущих свое происхождение из прелепницкой общины.Последняя фраза так понравилась старосте Радисаву, что он обернулся к писарю.— Внеси, писарь, в сегодняшний приказ по части следующее: «Крманская община не обязана кормить бедняков, ведущих свое происхождение из прелепницкой общины».И писарь запротоколировал все, от слова до слова. По предложению старосты правление проголосовало за то, чтобы ребенок был возвращен вместе с письмом, в котором будут упомянуты слова старосты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63