Хозяин решил, что молодежи вздумалось пошутить. Но когда вновь зазвенел колокольчик, он самолично отправился в зал и подошел к Коллину, который внушал ему некоторое уважение. Философ пояснил, что они решили отпраздновать сочельник в его заведении, и попросил подать все, что они заказали.
Хозяин молча попятился к двери, теребя в руках салфетку. С четверть часа он совещался с женой, как женщина, получившая утонченное воспитание в Сен-Дени и вдобавок питающая слабость к искусству и изящной словесности, она посоветовала мужу подать заказанный ужин.
— Да и в самом деле, в кои-то веки могут же у них оказаться деньги, — сдался хозяин и распорядился, чтобы молодым людям подали все, что они требуют.
После этого он засел за игру в пикет с одним из своих старинных клиентов. Роковая неосторожность!
С десяти часов до полуночи официант, не переставая, носился вверх и вниз по лестнице. Молодые люди то и дело заказывали новые блюда и напитки. Мюзетта требовала, чтобы ей подавали по английскому обычаю и беспрестанно меняли тарелку, Мими отведывала всех вин из всех стаканов, Шонар уверял, что у него в городе сухо, как в Сахаре, Коллин метал на сотрапезников гневные взгляды, жевал салфетку и щипал ножку стола, принимая ее за ножку Феми. Только Марсель и Родольф не теряли самообладания и не без тревоги ждали развязки.
Незнакомец наблюдал кутеж с каким-то сосредоточенным любопытством, временами губы его приоткрыть как бы в улыбке, затем слышался некий скрип, словно кто-то затворял окно с ржавыми петлями, — это он смеялся про себя.
Без четверти двенадцать конторщица прислала счет. Он достигал невероятной суммы — двадцати пяти франков семидесяти пяти сантимов.
— Теперь давайте тянуть жребий — кому идти объясняться с хозяином, — сказал Марсель. — Разговор предстоит нешуточный.
Взяли косточки домино и решили, что пойдет тот, кому выпадет больше очков.
На беду, жребий пал на Шонара. Он был редкостный виртуоз, но никуда не годный дипломат. В контору он вошел как раз в ту минуту, когда хозяин проиграл своему старинному клиенту. Удрученный тремя проигрышами, Мом был в самом убийственном настроении и при первых же звуках Шонаровой увертюры пришел в неописуемую ярость. Шонар был отличный музыкант, но характер у него был прескверный. Он стал дерзить. Ссора разгоралась, хозяин отправился наверх и потребовал, чтобы ему немедленно же заплатили, иначе он их не выпустит. Коллин попробовал было прибегнуть к своему изысканному красноречию, но когда хозяин заметил салфетку, всю изжеванную Коллином и превратившуюся в корпию, он еще больше распалился и, блюдя свои интересы, святотатственно наложил руку на дамские шубки и ореховое пальто философа.
Между молодыми людьми и хозяином завязалась ожесточенная перестрелка — с обеих сторон летели оскорбления и брань.
Тем временем девушки болтали о нарядах и любовных делах.
Но вот сидевший неподвижно незнакомец зашевелился, он встал, сделал шаг, потом другой, затем зашагал, как все люди, подошел к хозяину, отвел его в сторону и стал что-то шептать ему. Родольф и Марсель впились в него глазами.
Наконец хозяин удалился, предварительно сказав незнакомцу:
— На это я, конечно, согласен, господин Барбемюш. Столкуйтесь с ними.
Господин Барбемюш приблизился к своему столику, взял шляпу, надел ее, затем повернулся вправо и стремительно подошел к Родольфу и Марселю, он снял шляпу, поклонился молодым людям, отвесил поклон дамам, вынул из кармана платок, высморкался и робко заговорил:
— Простите меня, господа, за нескромность. Мне уже давно хотелось с вами познакомиться, но до сих пор все не удавалось заговорить с вами. Позвольте мне воспользоваться этим счастливым случаем.
— Пожалуйста, пожалуйста, — ответил незнакомцу Коллин.
Родольф и Марсель молча ему поклонились. Не в меру утонченная щепетильность Шонара чуть было не испортила все дело.
— Позвольте, сударь, — начал он заносчиво. — Вы не имеете чести быть с нами знакомым, поэтому неприлично… Не будете ли вы добры одолжить мне немного табачку?… Впрочем, я тоже не возражаю…
— Господа, — продолжал Барбемюш, — я, как и вы, подвизаюсь на поприще искусства. Насколько я понял но из ваших разговоров вкусы наши совпадают, мне страшно хочется подружиться с вами и встречаться здесь по вечерам… Хозяин — скотина, но я сказал ему несколько веских слов, и вы можете спокойно удалиться… Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии вновь встретиться с вами здесь и примете небольшую услугу, которую…
Шонар покраснел от негодования.
— Он хочет воспользоваться нашим положением, — заявил он, — на это никак нельзя согласиться. Он заплатил за нас. Я отыграю эти двадцать пять франков на бильярде, да еще дам ему десять очков вперед.
Барбемюш принял вызов и догадался проиграть, этим благородным поступком он завоевал расположение богемы.
Расставаясь, условились встретиться тут же на другой день.
— Итак, мы ему ничего не должны. Честь наша спасена, — сказал Шонар Марселю.
— Можно даже опять заказать ужин, — заметил Коллин.
XII
ПРИЁМ В КРУЖОК БОГЕМЫ
В тот вечер, когда Каролюс заплатил из собственного кармана за ужин, съеденный богемцами, он направился домой вместе с Гюставом Коллином. Наблюдая за пирушками четверых друзей, Каролюс особое внимание обращал на Коллина и давно уже чувствовал влечение к философу, не подозревая, что ему суждено впоследствии сыграть по отношению к этому Сократу роль Платона. Поэтому-то Каролюс и обратился именно к Коллину, когда решил попросить ввести его в кружок богемы. По пути Барбемюш предложил своему спутнику зайти в ночное кафе и опрокинуть по рюмочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93