Его переполняла радость. Он опустился на колени прямо на ступеньках между площадками и закрыл глаза, голова у него кружилась, он задыхался от счастья.
Через несколько минут он встал, на цыпочках поднялся по лестнице и открыл дверь спальни.
Шторы были раздвинуты, комнату слабо освещал уличный фонарь. Диана лежала на спине, вытянув руки по бокам поверх одеяла. Входя, Майлз увидел, как поблескивают ее открытые глаза. Он подошел к кровати, посмотрел на Диану. Дотронулся рукой до ее щеки. Она была мокрой от слез.
– Привет.
– Привет.
– Никогда уже не будет как раньше, Майлз. Никогда, никогда, никогда.
Майлз разделся и лег. Он лежал на спине рядом с женой так же неподвижно, как и она, вытянув по бокам руки. Никогда, никогда, никогда. Темная волна радости вновь захлестнула его и разлилась сладкой болью по всему телу.
Глава XX
Бруно держал Лизу за руку. В комнате был полумрак – шторы не пропускали сияющего за окном солнца.
– Видите ли, мне бы хотелось понять, что же я за человек.
– А может, этого вообще нельзя понять, Бруно.
– Я хочу разобраться в своих чувствах, собрать их в фокус.
– Вряд ли можно ясно судить о прошлом. В каждом человеке столько всего намешано.
– Да, во мне, старике, ох, как много всего намешано, дорогая, столько грязи, неразберихи.
– Да это у всех так. А если и пытаются отчетливо что-то вспомнить, то за этим всегда стоит определенная цель: месть, или самоутешение, или еще что-нибудь такое.
– Все проходит.
– Пусть проходит.
– Но что же было на самом деле? Как поступила Джейни с Морин?
– Вам не дано этого знать. Возможно, вы были только эпизодом в жизни Морин.
– Да, наверное.
– Вы, кажется, разочарованы! Зачастую человек – лишь слепое орудие в руках других.
– Но в жизни Джейни я ведь не был эпизодом. Я разбил ей жизнь.
– В мире все происходит как происходит. Только подумайте, насколько все случайно.
– Вы считаете, я могу себя простить?
– Да ведь и вопрос так не стоит. Все произошло как произошло. Мысль о греховности человека просто удобна.
– Я был ее злым демоном.
– Человек не может быть демоном. Он гораздо сложнее.
– Я должен был прийти к ней, когда она умирала.
– Есть вещи, которых уже не изменишь. Постарайтесь забыть об этом.
– Но я не могу об этом забыть. Это во мне. Здесь. Это я сам.
– Вы слишком погружены в себя.
– Ну а как же еще я мог бы жить, дитя мое?
– Живите окружающим. Отвлекитесь от себя. Не будьте рабом своих переживаний. Обратите свои мысли на что-нибудь другое, на что-нибудь хорошее.
– Рабом своих переживаний? Да, я так измучен тем, что все кручусь и кручусь вокруг одного и того же.
– Размышляя о прошлом, мы обычно пытаемся представить себе, как все могло бы сложиться к лучшему, и досадуем, что не сложилось. И вот эту-то досаду мы чаще всего и принимаем за раскаяние.
– И знаете, что мучит меня даже больше, нежели то, что я не пошел к Джейни?
– Что?
– Насмешки соседей.
– То есть?
– Когда Джейни вошла к Морин и захлопнула за собой дверь, помните, я вам рассказывал… а, нет, я не стал вам рассказывать, очень уж это было унизительно. Так вот, когда Джейни заставила меня повести ее к Морин, она вошла в квартиру Морин и заперла передо мною дверь. Я слышал, как Морин заплакала, и стал стучаться, тогда и выглянули соседи. Они смеялись надо мной.
– Бедный Бруно.
– Самое несущественное вдруг становится самым важным.
– Демон не проявил бы такой чувствительности. Вот видите, разве можно тут что-нибудь прояснить?
– Если бы существовал Бог, это следовало бы предоставить ему.
– Да, конечно, если бы существовал Бог, это следовало бы предоставить ему.
– Вы верите в Бога?
– Нет. Послушайте, Бруно. Майлз придет навестить вас. Будьте с ним поспокойней, он вам ничего плохого не сделает.
– Наверное, я хотел совершить вместе с ним некий ритуал, нечто вроде заклинания духов. Забавно, я ведь уже забыл, совершенно забыл, как он взбесил меня!
Они рассмеялись.
– Будьте с ним помягче.
– Вы любите Майлза?
– Да.
– Ему повезло. А та женщина, что приходила с вами, это ваша сестра?
– Да.
– Она живет с вами?
– Да.
– Майлз не возражает?
– Нет.
Лиза провела своей прохладной рукой без обручального кольца по мягкому, влажному, изрытому глубокими морщинами лбу Бруно и по лысому, блестящему, костистому черепу, дотронулась до полукружья тоненьких шелковистых волос у самой шеи.
– Я не пугаю вас, моя милая?
– Ну что вы!
– Знаете, я даже в зеркало не решаюсь посмотреть. И запах от меня, наверное, отвратительный.
– Нет.
– Вы слышали, даже глубокие старики продолжают испытывать влечение.
– Да, я знаю.
– Мне так приятно прикоснуться к вашей руке.
– Я рада это слышать. Я вам сейчас кое-что скажу, вы даже не поверите.
– Что?
– Вы еще очень привлекательны.
Слезы хлынули по неровным, бугристым щекам Бруно, омочили седую разросшуюся бороду, которая уже более походила на мех, чем на щетину. Пока росла щетина, она больно кололась внутри глубоких морщин и вмятин на уродливом лице. Однако Бруно больше не настаивал на том, чтобы Найджел брил его. Это уже не имело для него значения.
– Мне пора, Бруно.
– Вы разминетесь с Денби. Он должен быть через полчаса.
– Что поделаешь. Ничего, что я пришла без предупреждения?
– Нет, это такой приятный сюрприз. Прекрасное видение.
– Да, привидение.
– Небесное видение.
После того как Лиза ушла, Бруно откинулся на подушки и потрогал бороду. Когда-то он носил усы, это было очень давно, он тогда ухаживал за Джейни. Бороды он не носил никогда. Она колется и щекочет. Но, в конце концов, она тоже имеет свои преимущества. Борода удлиняла его круглую, как луна, голову и придавала ему более человеческий вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87